Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева

Модест сверлил глазами Евгения, но на того это не производило никакого впечатления. Он, как всегда, демонстрировал безразличие и снисходительность. Тонкими пальцами держал изящную чашку и даже не забывал из нее пить.

– О, как раз здесь произошли изменения. Вы будете первыми, кто узнает последние новости, – благодушно улыбнулся Евгений. – Барон выдает дочь за другого. За сына князя Бакунина. Пока я занимался последними распоряжениями дяди и его похоронами, между молодыми случилась любовь. Юноша поспешил сделать предложение, и, поскольку нашу помолвку еще не объявляли, Лиза приняла его. Я безумно рад за них! Кто я такой, чтобы мешать влюбленным сердцам? Вот только что встречались с бароном и заверили друг друга в дружбе и уважении. Так что я снова свободен.

Модест частенько проигрывал в карты, в том числе по причине, что не умел держать лица. Не всегда получалось справиться с эмоциями. Но эта новость поразила его в самое сердце. Уголки губ дернулись вниз. В глазах вспыхнули ненависть и зависть.

Нет, так быть не должно. Он вспомнил слова Рысева: «Не рой другому яму, самому в нее придется лечь». Они оказались пророческими.

– Как ты, Евгений, великодушен, – Алина легонько тронула друга тонкими прохладными пальцами, – и благороден.

Далее они обсудили еще что-то, кажется их свадьбу, последнюю моду на шляпки и погоду. Алина и Евгений пребывали в прекрасном настроении. Модест застыл истуканом и кивал невпопад.

– Сегодня Ленский будет читать стихи у госпожи Голицыной. Поэмы о любви. Он так мил, этот ваш молодой поэт, – восторженно проговорила Алина. – А я буду играть на рояле. Соберется весьма интересная компания. Все ценители поэзии и музыки. Ты не должен этого пропускать.

– Ни за что, – пообещал Евгений, целуя молодой вдове и невесте ручку.

Глава 28

Зал буквально сиял от многочисленных свечей в канделябрах и светильников в хрустальных абажурах. Гостиная Натальи Голицыной представляла собой очень изысканное пространство. Высокие французские окна и узкие зеркала переливались мириадами огней, превращая дам и кавалеров в таинственные тени. В начищенном паркете отражалась потолочная люстра, углы комнаты сторожили бронзовые псы. На импровизированной сцене, поднятой над полом на добрых полметра, стоял великолепный белый рояль.

Зала постепенно наполнялась людьми. Разговоры становились все громче, смех радостнее. Гости предвкушали интересный, полный эстетических и культурных удовольствий вечер.

– Как я тебе рад! Ты даже не представляешь, как я тебя ждал! – Ленский кинулся к Онегину, едва тот вошел в зал. – У меня новый стих. Я посвятил его Ольге, но имя ее не упоминаю, называю иносказательно – «К Эльвире»[9].

– Да-да, я наслышан об этом. Жуковский использует его и еще кто-то. – Онегин крепко обнял друга. Оказывается, он безумно по нему соскучился. – Многие поэты прибегают к подобному трюку, это позволяет сразу нескольким дамам представлять себя в роли Эльвиры.

– О нет! Поэма посвящена Ольге, как и все мои творения. Ну и она-то точно знает, – замотал головой Ленский.

– Разве Дельвиг не объяснил тебе? Чтобы оставаться на пике популярности, надо непременно сохранять немного тайны и оставлять надежду всем юным барышням, – пожурил Онегин.

Ленский засмеялся.

– Дельвиг говорит, что я буду самым невероятным литературным открытием сезона и в дальнейшем стану весьма популярным поэтом.

Евгений благодушно улыбнулся и потрепал друга за плечо.

– Никогда не сомневался! Ни на йоту!

Ленский выглядел счастливым, и Евгения это очень радовало. Столица приняла молодое дарование благосклонно, даже с распростертыми объятиями, его стихи находили отклик в сердцах людей. Евгений гордился и собой. Ведь он тоже в некоторой степени приложил руку к успеху Владимира.

– Госпожа Голицына просила, чтобы сегодня, на этом вечере, все стихи и поэмы были о любви, – перешел на шепот Ленский.

В гостиной потушили светильники, зал погрузился в полумрак, и бриллианты на дамах засверкали, отражаясь в зеркалах. Погасла большая люстра. Освещенной осталась только сцена и рояль на ней.

Онегин удивился, как много людей присутствовало. Он не сразу находил в толпе знакомых – настолько внимательно приходилось всматриваться.

Хозяйка вечера, госпожа Голицына, вышла на сцену. В темном муаровом платье она казалась настоящей волшебницей. Золотые свечи мерцали в складках гладкой черной ткани, придавая ему вид тяжелого золота.

Ленский исчез, предупредив Онегина легким касанием руки о своем уходе. И тот поймал себя на мысли, что совсем забыл справиться об Ольге и Татьяне, которые непременно должны были присутствовать на этом вечере.

– Господа, позвольте представить вам нашу новую звезду, – объявила Голицына приятным бархатным голосом.

Онегин отвлеченно подумал, что его давняя знакомая, хозяйка одного из самых популярных вот уже много лет салонов, точно знала, как завлечь гостей. И умело использовала все возможные уловки: игру света, стекол и зеркал, музыку, собственное обаяние и мягкий голос, приглашала лучших гостей, которые могли усладить слух и зрение.

На сцену взошел Ленский. Он был пылок и воодушевлен, красив и безумно романтичен. Онегин слышал, как в зале томно вздыхали барышни и дамы. Но сам же, пусть и не отдавал себе в том отчета, продолжал искать глазами семейство Лариных.

Затем к зрителям торжественно и степенно вышла Алина. Она горделиво улыбалась и заливала всех сиянием своих темных глаз. Спокойный и серьезный бордовый оттенок сегодняшнего наряда подчеркивал ее хрупкость и красоту. Ее тонкие пальчики извлекали из инструмента дивные звуки, которые дарили гостям то грусть и печаль, то любовь и восторг, то надежду и спокойствие.

В итоге вечер удался на славу. Гости получили истинное наслаждение.

– Даже из деревни вы умудрились привезти алмаз, – делали комплименты Онегину. Ленский восхвалял друга беспрестанно и не скрывал его роли в своей судьбе.

– Я имею к этому лишь опосредованное отношение. Владимир прекрасно обошелся бы без меня. Ему достаточно было доехать до столицы, довезти свой талант, и те же двери распахнулись бы перед ним сами собой, – скромно отмахивался он.

Евгения вновь окружала толпа, ловила каждое слово, внимала всем его речам и суждениям. Все вернулось на круги своя.

В качестве еще одного развлечения хозяйка устроила лотерею.

– Все собранные средства пойдут на благотворительный взнос в женский пансионат, которому я с недавних пор покровительствую, – пообещала Наталья Голицына.

Она выставила на продажу большую, по пояс взрослому человеку, куклу работы молодого немецкого мастера, которую ей недавно привезли из-за границы. Гости принялись активно предлагать суммы.

– Онегин, я рада вас видеть. Мы давно заметили вас в зале, но не решились отвлекать внимание во время концерта. – Голос Оленьки