Евгений Онегин. Престиж и предрассудки - Юлия Фёдоровна Ивлиева

а потом качался и некоторое время испытывал радость и восторг, но потом очнулся, нахмурился и отправился домой. Он приходил еще несколько раз, любовался полями и лесами, вид на которые открывался с утеса.

Евгений даже пробовал писать стихи, хотя и знал, что не имеет таланта к этому делу. Строчки выходили неказистые, рифма не ладилась, смысла не появлялось. Одно бумагомарание, дело глупое и пустое. Совсем иное – поэмы Ленского. Когда Владимир с горящим взором декламировал свои вирши, на Онегина это производило неизгладимое впечатление. Причем каждый раз то, которое задумывалось в стихах.

Пришло письмо от Ленского. Он подробно расписал свои успехи в литературном салоне, радовался словно дитя публичным выступлениям, делился казусами, которые с ним случались на этих чтениях, а в конце приписал «у Лариных все прекрасно» и добавил пару стихотворений нового сочинения.

Алина Воронова прислала приглашение на свадьбу. Оно хоть и было подписано ею совместно с Модестом, а Онегин не сомневался, что жених подписывал нужное количество пустых открыток исключительно для сохранения приличий. От себя она еще приложила несколько строк. Как счастлива в любви, как предвкушает еще более счастливое и радостное замужество. Как считает Евгения своим Амуром и ангелом-хранителем и ни за что не простит ему отсутствие на своей свадьбе. Последней строкой Алина добавила «встретила Лариных, у них все прекрасно».

Сами Ларины ему не писали.

Онегин смотрел на пушистые снежинки, которые ложились мягкими клочками на черную землю. Первый снег. Через месяц он ляжет основательно. Дороги придется чистить. До почтового отделения добираться на санях. Если он не хочет провести в пути вечность, долго и мучительно преодолевая сугробы, следует поторопиться.

Свадьба Алины, помолвка Владимира и Ольги – у него нашлось немало причин для возвращения в Петербург. Только садясь в дорожную кибитку и наблюдая, как возчик и Лукьян крепят его багаж, он вспомнил о существовании собственной невесты.

Что ж, тем хуже для него. Вполне возможно, они справят помолвку с Ленским в один день. Удивительно, но он не помнил лица Лизы. Ему мерещился лишь локон у виска, который нестерпимо хотелось заправить за ушко. Почему-то пепельно-русый локон. Странно, ведь Лиза была блондинкой.

Глава 27

Петербург его встретил мокрым снегом, который превращался в воду, едва долетал до мостовой. И как он умудрился забыть низкое, пасмурное и бесконечное небо Петербурга, эти лужи, эту сырость?

Домой Онегин прибыл вечером. Несколько раньше, чем планировал, и известил своего камердинера Гильо. В пути случилась оказия, они никуда не заезжали, всем попутчикам было до Петербурга, лошадей меняли исправно, и дорога пролетела быстро.

Сначала Евгения неприятно удивило, что его не ждали. Гильо обхаживал на кухне новую кухарку. Вместо полной, мягкой и пахнущей хлебом Семеновны к печке прижималась, уворачиваясь от поцелуев Гильо, тощая и прыщавая девица.

Евгений с трудом вспомнил, что именно такие нравились его камердинеру: высокие, молодые, с плоской грудью. А ему очень нравилась стряпня Семеновны. Да и вообще, ее присутствие в доме. Добрая и смешливая, она приходила и готовила Онегину вкусные блюда, простые или изысканные, по своему настроению. Сама и подавала, когда он был дома, одним жестом отпихнув щуплого Гильо в сторону.

Онегин воспринимал ее стряпню не только как пищу для тела, но и как лекарство для души. В ее пирогах содержалось чуть больше сахара и корицы, чем положено, в блинах чуть обильнее масла, а в глазах чуть заметнее заботы, и все это поднимало настроение.

Он решил позже сам проверить, почему ушла Семеновна и откуда взялось это недоразумение с длинным носом. За любовные похождения камердинера Евгений не собирался платить своими неудобствами. Совсем разбаловались в его отсутствие, к приезду не подготовились. В деревне Евгений привык, что кормят его со всем тщанием, любят и ухаживают, словно за малым ребенком.

– Приветствую, Евгений Данилович, а мы вас к утру дожидались, – поклонился выпустивший девицу Гильо.

– А печь топить ночью, что ли, собирался? – с порога выказал недовольство Онегин. – Давай шевелись. Ванну мне, халат погрей, печь топи и грелку в спальню поставь. Ужин подавай. Есть что на ужин?

На ужин Евгению подали свежего хлеба и запеченного мяса. Скорее всего, голубки готовили себе и явно не экономили в его отсутствие.

После принятия ванны и еды настроение Онегина улучшилось.

Он посидел перед окном, за которым шел мокрый снег. Думать о чем-то нужном не получалось, мысли перескакивали с одного на другое. Он написал несколько писем, которые велел поутру разнести: Ленскому, друзьям, Алине, и только после Евгения сморил сон.

До обеда ему пришлось заниматься хозяйственными делами. Отдавать распоряжения и потом еще наведаться в государственную контору, дабы все документы о своем наследстве и владениях держать в порядке.

Первым его светским посещением следовало сделать визит к невесте. Евгений неожиданно обнаружил, что его жизнь в деревне была столь насыщена событиями, что он не уловил момента, когда Лиза перестала ему писать. Не сказать, что находил ее письма сильно увлекательными и ему их не хватало, но приличия заставляли вести себя необходимым образом. Должно быть, что-то произошло.

Каково же было удивление Евгения, когда барон Строганов сам, в обход дочери, назначил ему встречу в ресторане Талона. Он не воспротивился.

Евгений должен был явиться чуть раньше будущего тестя. Он с предвкушением эстетического и гастрономического удовольствия перешагнул порог модного петербургского ресторана и обозрел элегантно сервированные столики, мимо которых деловито сновали грациозные, словно танцоры, официанты. Предвкушая аромат и вкус изысканных блюд, он скинул пальто на руки метрдотеля и прошел за уединенный столик, где его уже ожидал барон. С ходу, по одному выражению лица будущего тестя, Евгений догадался: его ждут новости.

– Надеюсь, у вас дома все в порядке? – любезно начал он после приветствия. – С моей невестой и с домочадцами?

– Да, к счастью, все прекрасно. И Лизавета, и Анна в полном здравии. Собачка издохла с месяц назад, но мы нашли абсолютную копию и даже имя дали такое же.

Евгений силился вспомнить про болонку, но не смог.

После замены животного переходить к обсуждению смерти дяди казалось неловко, но у них не осталось иного выхода, поскольку она стала причиной отсрочки помолвки, а речь так или иначе должна была зайти о ней.

Они недолго помялись на выражении соболезнования, потом заказали аперитив, закуски, и, когда все способы, которыми можно отложить разговор иссякли, Строганов сконфуженно произнес:

– Я хотел поговорить с вами наедине. До того, как вы появитесь в свете после своего отъезда, и до визита к нам.

– Весь внимание. –