Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

прямые и стройные, но противоположное мнение было уже установлено раз и навсегда, и реальность ровным счетом ничего не означала. Еще ее считали гордячкой и в этом были, пожалуй, правы. Только в понятие «гордость» они вкладывали свое содержание: «гордячка» в их лексиконе означала скорее «воображала», тогда как дочь гор была в истинном смысле горда, блюдя свою девическую честь и женское достоинство, не разменивая их на пресловутую свободу поведения (на чем помешалась очень большая и многое решающая в современной политике и жизни часть человечества). Она вообще была, как это называется?.. «Девственницей!» – хихикали девчонки. Разумеется, девственницей в шестнадцать лет оставалась не одна Хазабика, но ничья девственность так не раздражала, так не бросалась в глаза, так почему-то не возмущала, как ее. Мальчиков это раззадоривало, девчонок – злило. Вдобавок ко всему в Хазабику, кажется, влюбился самый красивый мальчик из их класса, Алеша Мельников, на внимание которого претендовали две самые продвинутые девочки из быстро обогащающихся семейств. Не догадываясь об их претензиях, он часто смотрел на молчаливую, скромную и строгую Хазабику с непонятным ему самому чувством восторженного удивления и симпатии. Это уже было слишком! На групповом собрании избранных девчонок было решено Хазариху (такое ей дали прозвище в классе) как следует проучить, чтобы не корчила из себя недотрогу и вообще знала свое место, чучмечка!

Приближался новомодный, притянутый с Запада, как и многое сомнительное за последнее десятилетие другое, праздник – день «всех влюбленных», или Валентинов день. «Продвинутые» Катя и Маша предложили небольшой компанией отметить его на даче одной из подружек. Пригласили и Алексея с Хазабикой. Согласно плану Хазабику следовало напоить, а потом… «это самое», чтоб больше не задавалась, за что брались умелые, знавшие толк в теории и на практике ребята.

Но Хазабика, поблагодарив, ехать на дачу отказалась. Не поехал и Алексей, сославшись на болезнь матери. Умные головы стали решать, как все же осуществить задуманное. Если жертву не удалось заманить в ловушку, значит, ловушку нужно подстроить здесь. Но – как? Подстеречь и напасть на улице? Но она всегда после школы, нигде не задерживаясь, уходила домой. Похитить, затащить в автомобиль, увезти куда-нибудь за город и там… но это уже уголовщина. Что же делать?

– А, собственно, почему уголовщина? – спросила вдруг Катя. – Если и уголовщина, мы здесь при чем? – И она умненько, хитро посмеиваясь, глядела на недогадливых подруг умело подведенными глазками.

– Как это при чем? Если мы все и подстроили! Нас и заметут! – возразила маленькая некрасивая Вика по прозвищу Три Шестерки.

– Ты, Три Шестерки, дура, – сказала Катя.

– Почему это я дура? – обиделась Три Шестерки.

Но Катя не стала ей объяснять, почему она дура, она поманила пальцем подруг и, когда те придвинулись совсем близко, заговорщицки зашептала:

– У меня есть один знакомый… только чтоб никому, а то зуб вырву!.. В общем, у него есть знакомый киллер…

– Ты что, хочешь ее?.. – с ужасом воскликнула Три Шестерки.

– Да на фиг она мне нужна! – презрительно скривилась Катя.

– Кончай, Катька, трепаться, – остановила подругу Маша. – Да ну ее, девки, в задницу!

– В задницу, да? А Алешеньку уже не хочешь попробовать?

– И Алешеньку твоего туда же.

– Ну как хотите. Я и без вас могу. Тащитесь отсюда, козлихи! – разозлилась вдруг Катя.

– Катьк, ты чего? Из-за этого белобрысого копытом роешь?

– Вовсе не из-за белобрысого, а просто… Надоела она мне, черножопая, ясно?!

– Ну, если надоела, тогда давай, – вздохнула Маша. – Ну и чего там твой киллер?

– Не будет он ничего с ней делать, трахнет, только и делов!..

– А если узнают?.. – опасливо заговорила Три Шестерки. – Представляете? Если узнают?!.

– А мы здесь при чем? – удивилась Катя. – Мы ее, что ли, трахали?

Девчонки весело рассмеялись.

– Ну, Катюха, молоток!

– Значит, так. Пойдет Хазариха из школы домой, запихают ее в машину, и – привет. Ушла в школу девицей, а вернулась…

– Молодицей! – в рифму сказала Три Шестерки.

– Во-во! Только за удовольствия надо платить. Придется скинуться, – прямо глядя подругам в глаза, деловито сказала Катя.

– Скинуться? – Лицо у Три Шестерки вытянулось и стало плаксивым. – А по сколько?

– Откуда я знаю. Баксов по сто.

– Ладно, не переживай, – сказала Маша, глядя на некрасивую, убогую Вику. – Я за тебя заплачу.

– Тогда с тебя двести, – деловито сказала Катя.

– Разберемся.

– Значит, я договариваюсь? – еще раз спросила Катя. – Чтоб не было потом: я договорюсь с мужиками, а вы начнете – денег нет или… я не знаю, всякую мутотень плести.

Подруги уверили, что никакой мутотени не будет и они согласны на все Катины предложения.

Наступил день икс. Катерина действительно с кем-то договорилась, только не за триста баксов, а за пятьсот. Пришлось подругам поднапрячься. Катерина предложила даже подработать в качестве интердевочек (у нее и в этой сфере были знакомства), но Маша наотрез отказалась, а на Три Шестерки и так никто бы не позарился. Пришлось что-то тащить из дома и продавать.

Алексей и сам не понимал, отчего он в этот день пошел из школы за Хазабикой. Нет, у него не было никакого предчувствия, просто ему захотелось узнать, где она живет. Он шел на коротком расстоянии позади нее, и, не замечая его слежения, она неторопливо шагала по Фурштатской не оглядываясь. Он смотрел на ее гибкую, высокую фигуру, черные волосы, как-то хитро увязанные на затылке, и думал… да, пожалуй, ни о чем особенно он не думал, просто ему приятно было идти вслед за девушкой, любуясь ее походкой, ее прямой спиной, ее тонкими, хрупкими плечами…

Вдруг рядом с ней остановилась легковая машина, в открывшуюся дверцу высунулась чья-то бритая голова и что-то начала ей говорить. Хазабика, не отвечая, прибавила шаг, машина медленно поехала вслед за девушкой. Потом еще раз остановилась. Двое мужчин разом выпрыгнули на тротуар и стали пытаться быстро затолкать девушку в машину.

От испуга она даже не сумела закричать, или ей умело зажали рот. И тут Алеша услышал истошный вопль и не сразу понял, что это кричал он сам.

– Стойте! Что вы делаете? Стойте! Милиция! Помогите!

Он был от них всего в нескольких шагах и с остервенением ринулся на бандитов отбивать Хазабику, совершенно не думая об опасности. Он сам не помнил, что кричал, но на его оглушительные крики стали оборачиваться и подходить прохожие, а когда завязалась драка и смелая Хазабика, увидев поддержку, удвоила сопротивление, вокруг них уже собралась толпа. Мужчинам, однако, удалось сесть в машину и быстро смотаться с места неудавшегося преступления. Толпа, осудив молодежь и удовлетворив любопытство, стала расходиться.

Хазабика и Алексей остались одни. Оба были в растерзанном виде и