Бесконечное землетрясение - Эван Дара

Что охладит его — это Карьеры, именно туда он мчится, уран действует, так же как его пронизывающая насквозь альфа-радиация, которую эффективная индустрия, удовлетворяя человеческий спрос, высвободила столетие назад и которая заразила целые сектора острова навсегда. Он говорит себе, что сейчас каждое падение есть падение в сторону благоприятной участи, где его плоть будет течь так же свободно, как его слезы. Пыхтя, несясь во всю прыть, он пытается разнообразить свои падения, правой стороной, левой стороной, вперед, различия стираются в бесконечных повторениях.

Он выходит на поле с высокой травой, она обметает ему голени, но он летит так быстро, что не боится клещей. Он шорх-шорх-шорхает, пробираясь через густую зелень. Крен, потеря равновесия, руки совершают взмах, как крылья Ники Самофракийской, и он пинает землю, бежит дальше, вздымая языками и с хрустом давя почву. Объятия с кустом алламанды, и правый рукав оторван.

Впереди облако сыплет сухой дождь теней, он бежит к нему, под его темную защиту, постепенно бросает эту цель. Он как наяву видит комбинезон сестры с двумя лямками. Пока он падает, глаз цепляется за солнце, и его небесный огонь опаляет ему сетчатку, свет и боль снова встречаются. Через несколько секунд он падает снова, не легче, чем в любой другой раз. Земля самовспахивается. И пашня, и плуг — это он.

Он перебирается через валуны, могучие, как соборы, валуны, которые становятся могущественнее, когда его левое плечо ударяется о них. Он уползает на четвереньках, потом грудь становится пятой опорой, начав дубасить землю. Он встает, выходит на дорогу, едва различимую за плотной ширмой вымахавшего бурьяна, и он знает, что ему сюда. Он сворачивает налево по этой дороге, колени подгибаются от нового упорства, но он удерживается на ногах. В опорок снова попадает камешек, язвит и жжет огрубелую подошву, это сейчас неважно. Над головой самолет, тонкий, как кончик карандаша, выплывает у него из-за спины и несколько секунд сопровождает его. Этого достаточно.

Карьеры. Они появились быстрее, чем он думал. Он видит сгнивший деревянный знак, криво свисающий с забора из колючей проволоки, который перерезает дорогу, его набросанные кистью каракули как предупреждение в охваченном чумой городе. «Вход воспрещен». Он бежит к забору, дотрагивается двумя пальцами до ограждения, и целая секция обваливается. Он просовывает ногу между коварными колючими прутьями, один из них цепляется за низ правой штанины, широко разрывает его, лодыжка выплывает в воздух. Он кренится дальше, видит дорогу, виляющую впереди, мимо исковерканных кустов и целых полей сверкающей сорной травы, раскачиваемой не ветром. Он не знает, насколько далеко лежат Карьеры на этой высохшей и заброшенной дороге, но он знает две вещи. Они там. Значит, и он там будет.

Шаг сообщает скользкую дрожь левому колену, несмотря на его надежду, она не рассеивается, когда он заставляет себя ступать дальше. Капля пота, улиткой ползущая по губе в рот, имеет неприятный соленый вкус, он сплевывает, нарушение ритма опрокидывает его на землю. Он встает, и в этой болтанке чувствует что-то прижавшееся к правому бедру, заставляет себя опустить руку, обнаруживает плантан, оставшийся глубоко в кармане. Он хватает его, вынимает, выбрасывает, пир для насекомых, которые не запомнят его запаха. Он изумлен, что не видит и не видел ни единого человека на этой дороге или где-либо еще с тех пор, как повернул от Тисины, он не изумлен.

Сначала приходит лихорадочное возбуждение, глубокое, проникающее до мозга костей знание. Потом усиление жалобной боли в обоих коленях. Когда легкое спотыкание о вывороченный камень подкидывает его с раскинутыми широко руками, он понимает, что это Q3. Градус паники подскакивает вместе с землей, но он стремится вперед. Ветер хлещет его по вискам, ребрам, землерев громыхает и рычит, как нападающая пума. Шаги становятся больше, шире, свободнее, в попытках обрести устойчивость он плывет далеко вперед над земным батутом и приземляется на многострадальные лодыжки. Деревья, кусты, их обломки скачут по выгибающемуся вверх острову, наклоняются к нему, потом их отклоняет в другую сторону. Он уворачивается от корня, только что выпрыгнувшего из земли, вертится, чтобы увильнуть от камня, который катится к месту его приземления, в конце концов разворачивается спиной. Крутясь вокруг своей оси, он использует центробежную силу, чтобы поймать верное направление, протолкнуть себя вперед. Он бежит, каждый шаг становится неуверенным, непредсказуемым из-за волнообразной шаткости под ногами, он боится, что не сможет вдохнуть достаточно воздуха, чтобы заставить тело двигаться дальше, напитать болтающее чепуху сердце, может быть, оно просто взорвется. Крен Q3 сдирает взмокшую от пота одежду с его боков, он рыбой плывет по воздуху вперед и жестко приземляется на обе ноги, дребезжащая боль отдается вверх, в голени и бедра. Он стремится дальше.

Он принуждает себя продолжать путь. Он бежит, бежит вперед в качестве аргумента против падения, в качестве доказательства, что он не падает. Ему грезится, что он чувствует, как в него проникает радиация, как ионы с крапинами смерти атакуют и испещряют пятнами его тело, превращая в жидкость то немногое, что осталось от него и что он все еще каким-то образом хранит как драгоценность. Он пока не видит входа в Карьеры, но знает, что они там, даже если идти до них придется четыреста миль. Потом он вдруг подскакивает, неизвестно почему, левая рука хватается за колено левой ноги, и клубком он летит вперед, и лютая боль рассекает ему икру. Он сгибается пополам, и замедляет шаг, и останавливается, яростно растирает мышцу и делает все возможное, чтобы освободиться от свирепого спазма, от этого кинжала, который вонзился в ногу и проворачивается там, от боли, заставляющей кричать в голос, скулить, как собака, проткнутая штыком. Под его пальцами негодование нервов ослабляется, он делает два хромых шага, собирает силы, пытается выпрямиться, толкает себя вперед. Он справится со спазмом в движении, разбежавшись, насколько способен, истощая мышцы, и боль, и судороги, раз за разом всаживая пятку в землю. Он падает, и стон плоти, сдираемой с левой руки, когда она отчаянно скребет по камню, отвлекает его от спазма. Но каждый шаг становится пыткой, и снова все внимание сосредоточено на больной ноге, и он думает, что видит впереди сооружение, заброшенное покривившееся здание, которое когда-то использовалось в Карьерах как барак или сторожевой пост. Он кусает губу, чтобы забыть о спазме, он подбегает к строению, это скала среди деревьев. Он толкает себя дальше, вздымающееся Q3 валит его на землю, он падает на ребра,