Общество самоубийц - Рэйчел Хэн

— Мне очень жаль, Лия, — вздохнув, сказала Анья. — Подобного не должно было произойти. Только не таким образом. Для новичка без подготовки и обучения обязанности оператора — это слишком. Как ты себя чувствуешь?

В воцарившейся тишине Анья слышала только стук сердца матери. Она задумалась, слышит ли его Лия.

— Как ты можешь это делать? — сказала Лия, морщась.

— Ты о чем?

— Вот это все. Обществ. Эмброуз. Твоя… — слова застряли у нее в горле, и она жестом указала на мать Аньи.

Анья отвернулась, чтобы не видеть обвиняющих глаз Лии, и погрузила чайные пакетики в воду, которая стала медленно приобретать цвет ржавчины. Потом подошла к Лии, держа кружки в руках, и протянула одну ей. Лия уставилась на кружку так, словно не вполне понимала, что это такое. Анья осторожно поставила кружку на прикроватный столик.

— Это не моя вина, — сказала Анья, глядя на мать. — Моя мать сделала это с собой сама. Вот так происходит рассогласование. Ты, наверное, никогда не видела, как это выглядит?

— И что? — отозвалась Лия. — Ты поэтому руководишь Обществом? Это и есть причина позволять уязвимым людям вроде… вроде Эмброуза убивать себя?

Анья сверкнула глазами.

— Они не уязвимые! Они сделали свой выбор. Осознанный выбор.

— Ты же Эмброуза сто раз видела! Ты слышала его в «Восстанавливаемся вместе»? Думаешь, он сделал «осознанный выбор»?

Анья глотнула чаю. Тепленькая жидкость потекла ей в горло, не принося никакого удовольствия. Сердце у нее колотилось изо всех сил. Сейчас был совершенно неподходящий момент обсуждать это все, тем более с Лией. Что она вообще понимает? Она такая же, как все остальные долгоживущие — самодовольные, удобно устроившиеся конформисты, которые навязывают свои догмы всем остальным. Навязывают их людям вроде ее матери.

— Слушай, — сказала Лия негромко, — я понимаю. Наверно. Понимаю, почему ты этим занимаешься. Очень тяжело, когда твоя мать в таком состоянии. Но отсюда не следует, что сделать все наоборот — это правильно.

Анья вздохнула. Она не впервые вела этот спор, хотя впервые с другим человеком. Обычно такая дискуссия каждый вечер бушевала у нее в голове, и все эти аргументы она уже слышала.

— Нет, ты не понимаешь. Не можешь понять, — сказала Анья. — Мне жаль, что тебе пришлось присутствовать при смерти Эмброуза, такого не должно было случиться. Но ты сама захотела во всем этом участвовать, ты попросила меня вывести тебя на Общество. Ты ходила на собрания, помогала в организации. Ты сказала «да», когда Мануэль тебе позвонил.

Лия молчала. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал очень тихо.

— Можно? — спросила она, сделав шаг к постели Аньиной матери.

Анья кивнула. Лия подошла к постели и села на стул, на котором обычно сидела Анья. Посмотрела на покрытую пятнами кожу, впалую грудь, белесые глаза, неустанно бьющееся сердце. «Она же не привыкла, к этому запаху, — подумала Анья, — ей должно быть трудно его переносить». Но Лия отвращения не испытывала — или не показывала этого.

Лия протянула руку к лицу Аньиной матери. Анья хотела ее остановить, предупредить, но потом передумала. Она наблюдала, как Лия касается пальцами черепа матери там, где когда-то были ее волосы. Лия не отдернула пальцев, не посмотрела на них в ужасе, не закричала. Она словно прислушивалась к чему-то.

— Ты права, — произнесла Лия. — Ну разумеется, ты права. Она все еще жива. Это чувствуется.

Она убрала руку и положила ее на колени.

— Мне очень жаль, — добавила она.

— Да ничего, — ответила Анья. Она устала, и ей хотелось, чтобы Лия поскорей ушла.

— Ты сказала, что мне не понять, но я понимая Я была на той вечеринке. Где Доминика… где ее… Ну ты знаешь, — Лия замолчала.

Как она могла там оказаться? Анья нахмурилась, проверяя в уме последовательность событий. Нет, Лию она туда точно не приглашала. Приглашение было потом.

— Я пошла туда за одним человеком. Ты с ним встречалась, я видела, как вы разговаривали, — продолжила Лия. Теперь ее голос был спокоен, из него исчезла обвиняющая интонация. — Пожилой мужчина моноэтнического происхождения, азиат. Его зовут Кайто.

Кайто. Да, Анья его помнила. Странник. Добрый тихий человек, про которого думаешь, что такой с удовольствием всю жизнь просидит дома. А он отправился путешествовать по миру, навидался всякого и решил, что хватит. Он многое перенес. Сказал, что пережил сына, вспомнила Анья. Недолгоживущего.

— Кайто Кирино, — с ударением произнесла Лия, глядя на Анью в упор.

— Кирино. Ты хочешь сказать…

Лия кивнула.

— Ох, Лия… — произнесла Анья. Теперь ей все стало ясно.

Лия держала руки в карманах, теребя то ли ноготь, то ли завалявшийся кусочек пуха, да еще и кусала губы.

— Неужели для таких случаев нет освобождения по особым обстоятельствам? — спросила она, снова посмотрев на Аньину мать. — Сколько еще таких, как она?

Анья пожала плечами.

— Кто знает?

— И что, ты должна просто ждать, пока она… Пока ее импланты не остановятся? — нахмурилась Лия. — И все?

— Нет, есть такие… специальные места. Их называют хосписами, но на самом деле это просто склады. И они дорогие, в них не попасть, если у тебя органы с черного рынка. А если ты не можешь оплачивать хоспис — а большинство из нас, конечно, не может, — то таких людей посылают на фермы. Это то же самое, что хоспис, только там разлагающиеся тела используют для получения питательных элементов.

Анья не вздрогнула и не заплакала, рассказывая об этом. Как ни странно, от одного присутствия Лии ей стало лучше, она почувствовала себя сильнее. Анья подумала, что, когда Лия уйдет, она непременно достанет машину. Съездит на Рынки.

Лия расстроенно качала головой.

— Как-то это неправильно. Я хотела бы тебе помочь. Анья кивнула. В горле у нее стоял ком.

— Наверняка в подобных ситуациях Директива о святости жизни неприменима, — продолжала Лия. — А Общество? Существуют ведь всякие способы решения проблемы. Неужели им сложно оказать тебе помощь?

Анья сглотнула, все еще думая про отца Лии.

— Не сложно. Но…

— A-а… Дело в тебе, — сказала Лия, постепенно осознавая ужас ситуации. — Ты могла бы это сделать, конечно, могла бы. Т-таблетки, например. Но не хочешь.

Анья на мгновение зажмурилась, потом снова открыла глаза.

— Но в таком случае ты меня понимаешь? — Лия заговорила громче. — Ты же понимаешь, каково мне? Я не могу отцу позволить так распорядиться собой! Разве ты не можешь меня поддержать? Не можешь его остановить?

Анья почувствовала жжение в глазах. Нет, она не знала, каково это. Она потеряла мать, да, но это другой вид потери — теоретически