Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

– Не положено! Будете увольняться, заберете. А пока у меня в каюте постоит…

Дни в доке тянулись тоскливо: что ж веселого сидеть в железной коробке да работать на заводской территории, где контакты матросов с женским полом, увы, «ограничили». Все говорили, что было бы лучше зимовать в Совгавани. Там, хотя корабль тоже бездвижен – вмерзает в лед, – все равно веселее: можно на льду в футбол играть. И молодых на работу на овощебазу нужно водить через бухту – тоже развлечение. Правда, в тридцатиградусный мороз лучше все-таки не десять километров по льду топать, а в тепле на корабле сидеть за чайником с бражкой. Ничего даже, если прихватят и заставят пожарную полынью рядом с кораблем долбить. Это порой очень забавно: через проделанные отверстия вылазят наверх задыхающиеся подо льдом нерпы. Их легко поймать. Короткие, толстенькие, со слезящимися печальными глазами, они так жалобно урчат, что никто им вреда не причиняет. Насмотревшись на нерпу, ее всегда отпускают.

Вместе с матросами тосковали на крейсере и «партизаны» – присланные на переподготовку тридцати-сороколетние гражданские. Делать им на корабле было нечего: свое уже давно отслужили. В посты, где хозяйничали срочники, их не пускали. Так что маялись «партизаны» целыми днями в кубриках: спали, играли в карты, просто бездельничали. Белаш не понимал, зачем оторвали этих людей от семей, детей и даже внуков. Полтора месяца безделья. Сорок пять дней «переподготовки» люди вычеркивают из своей жизни, а государство их тем временем кормит и зарплату им в полном объеме платит…

К весне, когда совсем уже экипаж истосковался в доковой «тюрьме», ремонт закончили. «Партизаны» с чувством выполненного долга разъехались по домам. Вместо них на корабль прибыл другой «попутный груз» – курсанты из Сахалинского морского училища в Холмске. Сначала этих решили не трогать: как и «партизаны», они все-таки должны жить по другим законам. Так что первые дни гражданские курсанты вели легкую жизнь: бездельничали, ходили в увольнения. Но потом кто-то из них «борзанул» в матросском кубрике, и с той поры стали рассредоточенных по подразделениям «гостей» повсеместно бить и к работам припахивать: надолго им запомнится стажировка на военном корабле…

Чтобы снова быть полностью готовым к бою и походу, крейсер получал обратно снаряды, топливо, провизию. И днем, и в темное время суток:

«Среди ночи в кубрике раздался зычный голос дневального: "Подъем! Построение на юте". Вспыхнул свет. Сегодня тревоги нет, просто баржа с продовольствием подошла к кораблю лишь поздно вечером. Вот и объявлен на корабле аврал, одно подразделение сменяет другое, отработавшее свое время. Одно за другим, без сбоев: ведь к утру баржа должна быть обязательно разгружена.

Все это матросы хорошо понимают, а поэтому одеваются быстро, без лишних слов. Несколько минут – и подразделение уже на месте построения. Моряки слегка поеживаются: только из койки, а ночи холодные.

Короткий инструктаж, развод. И вот, заработал матросский конвейер… Темп работе всего подразделения задают моряки, находящиеся внизу на барже: они загружают сетку. Ящик к ящику, мешок к мешку, точно и аккуратно выстраивается пирамида груза на барже. Сетка загружена. Слышится зычный голос боцмана, и сетка послушно, медленно поползла вверх. Через несколько секунд она уже плавно опускается на палубу корабля. К ней тут же тянутся десятки матросских рук.

Ящик на плечо – следующий, мешок на спину – следующий… Четко работает матросский конвейер. Сначала движения воинов немного замедлены. Но вот разогрелись, и, как в таких случаях часто бывает, началось соревнование. Хоть и тяжело, а моряки с грузом чуть ли не бегут: никому не хочется выглядеть в глазах товарищей слабаком.

Когда чувствуешь соперничество, когда тебя захватывает дух состязательности, тогда и время летит незаметно, работается легко и весело. Некоторые из матросов не прочь показать свою удаль: берут груза побольше, чем все: два, а то и три ящика.

Незаметно идет время, и все же усталость дает помаленьку о себе знать, ноют освободившиеся от груза руки, чуть-чуть подрагивают в коленях ноги. Мимолетный взгляд на часы – осталось совсем немного.

На разгрузку заступило следующее подразделение. А мы быстро умываемся, смываем пот и грязь, раздеваемся – и в койки. Завтра новый рабочий день, и подъем, как обычно, в шесть…»

Так описывал Матроскин в «На страже Родины» один из авралов, которые сменяли друг друга после выхода «Суворова» из завода.

В ясные ночи комендоры готовились к стрельбам – выполняли «сведение». Для того чтобы орудия и оптика смотрели в одну точку, на небе выбиралась звездочка, находящаяся на расстоянии в миллиарды миль от земли. На нее нацеливали перекрестия всех орудий и оптических приборов: один раз, второй, третий…. Работа эта была кропотливая, отнимающая по нескольку ночных часов…

За время стояния в доке экипаж «Суворова» соскучился по выходам в море. Дождались. Командование флота здорово «развеяло» матросов крейсера – одно учение сменяло другое. Были очень простые стрельбы «стволиками», когда не тратится дорогой запас зарядов и снарядов. На таких учениях на ствол среднего орудия главного калибра устанавливается сорокапятимиллиметровая пушка. Поворачивается башня, все орудия поднимаются на нужный угол, но стреляет, «пукает» только одна маленькая пушечка. И всплески от ее снарядиков, падающих в море, дальномерщикам едва заметны…

В Японском море стреляли по воздушным целям. Летит в сторону крейсера учебная ракета, а он по ней лупит из всех орудий. Сначала на дальних подступах главный калибр ставит на воде заслон из высоких всплесков-разрывов. Потом бьет по воздуху шрапнельными снарядами. Когда ракета подлетает ближе, в дело вступает дивизион универсального калибра и тоже посылает навстречу угрозе шрапнель – пулевое облако. На самой ближней дистанции «подает голос» зенитная артиллерия. Крупной дробью «стучат» полуавтоматические тридцатисемимиллиметровые сдвоенные орудия «В-11». Мелкой – полностью автоматические с вращающимися шестью стволами АК-230, имеющие скорострельность тысяча выстрелов в минуту. В небе такой салют получается – ни на одном празднике не увидишь!

Наблюдая за учениями, Матроскин едва успевал отписываться во флотскую газету:

«Только что по корабельной трансляции командир объявил: «Корабль вошел в район, где ожидается нападение торпедных катеров «противника». Значит, всем нужно быть предельно внимательными, не допустить неожиданной атаки, встретить «противника» метким огнем.

…Море все так же не спеша гонит свои волны, едва ощутимо кренит корабль. Горизонт по-прежнему чист, но опасный район не пройден. Расслабляться еще рано: торпедному катеру нужны считанные минуты для атаки. Не успеешь сосредоточиться – и «противник», произведя залп,