Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

– Левый борт… Дистанция… Принять целеуказания! – сигналом к действию комендоров прозвучала команда с ГКП.

Несколько секунд понадобилось горизонтальному и вертикальному наводчикам. Старшина 1 статьи Касаев отчетливо увидел приближающуюся серую цель. Она все увеличивалась в размерах, скользя по белому бурунному следу, оставляемому скоростным катером. Но и скорость не поможет теперь «противнику»: перекрестие в окуляре артиллерийской установки «приклеилось» к щиту. Тишину нарушил доклад Касаева:

– Целеуказания приняты!

Через мгновение с ГКП последовала долгожданная команда:

– Огонь!

Мелкой дрожью отдалась под ногами палуба на дробный треск залпов артиллерийской установки. Одна за другой протянулись огненные трассы над морем. Белыми фонтанчиками окружили щит разрывы. Еще несколько коротких очередей и вновь тишину нарушает лишь шелест воды, бегущей вдоль борта.

Положенный на стрельбу боезапас израсходован. Касаев сам видел, что все залпы легли накрытием. И осмотр цели подтвердил предположение командира расчета. Будь на месте щита корабль противника, не одну пробоину насчитал бы враг в борту…»

Еще были стрельбы по берегу. Особенно их любили офицеры, потому что полигон находится в закрытом районе Сахалина: там полно всякой кеты-горбуши и можно легко заготовить пару ведер красной икры «для семьи-для дома». Командир носовой группы Дорохов с удовольствием вспоминал прошлые береговые стрельбы:

– Объелись мы тогда этой икры, так что животы болели…

Поговаривали, что в разгар нереста командующий флотом даже организует специальные учения, чтобы «порыбачить» силами военно-морских кораблей.

И Белаш вспоминал свои сахалинские учения с превеликим удовольствием: они так разнообразили корабельную жизнь. Вадим вошел в состав корректировочного поста и вместе с группой матросов был высажен на берег. Как оказалось, на райский берег. На голый крючок ловили в мелкой речушке форель. Заходя по колено в море, вытаскивали руками огромных крабов. Правда, ловили их без Белаша: его дрожь брала, когда он видел маленькие глазки и шевелящиеся конечности. Но ел он крабов наравне со всеми и потому что изрядно тогда проголодался, и потому что вареные лапки и клешни были уже совсем не страшными, а под хитином, который легко ломается под напором зубов, обнаружилось такое вкусное белое мясо. Ночь. Звезды. По подбородку и рукам матросов течет сладкий крабовый сок…

Вадим тогда думал, как бы такими деликатесами домашних угостить. Ни мать, ни отец, ни сестренка ни разу в жизни не пробовали крабов: в магазинах их не продают. Только распределяют среди управленческого аппарата. Отец рассказывал, что директор завода, его заместители, члены комитета комсомола, парткома и профкома каждую неделю получают продуктовые наборы с копченой колбасой, шпротами, икрой, консервированными гребешками…

Хрумкая крабов, вспомнил друга Федора, который расписывал ему прелести геодезической работы: работу на стройках, в дремучих лесах. Но вот Вадим и без окончания техникума оказался в самой настоящей тайге.

Удовольствий в этой высадке на Сахалин было не мало, но вместе с тем особо «суворовцы» там не расслаблялись – край дикий. Не зря всей группе перед заброской делали прививки от энцефалита: уже в первый день пребывания на острове санинструктор снял с нескольких матросов клещей и вколол какие-то дополнительные препараты. Сделал Белаш шаг в сторону от стоянки и наткнулся на косулю. Она, видимо, никогда не видела человека, стояла и с любопытством разглядывала его. Убежала только, когда Вадим подошел вплотную и решил ее погладить. Улыбнувшись, он зашагал за пресной водой к ручейку по короткой натоптанной матросами тропинке, набрал ведро, и двинулся было обратно, но замер, увидев, что на пути лежит медвежье… Парит, видимо, совсем теплое: медведь только что эту кучку положил. Наверное, специально на тропинку. Чтобы свое присутствие обозначить. Мигом тогда Белаш перепрыгнул кучку и вернулся в лагерь, схватился за автомат. После этого случая не расставался с оружием уже до конца пребывания на берегу.

Как темнело, то все дежурили у костра по очереди. Белаша толкнули в три часа ночи. Зевая, он вышел к костру. Огляделся: от кого в этой глуши охраняться, можно и поспать еще дальше совершенно спокойно. Подбросил дровишек, прилег рядом с костром. Но только закрыл глаза, как услышал страшный рев. Прямо из-за ближайшего куста.

Вскочил, передернул затвор. Весь сон как рукой сняло. А справа подальше еще один медведь голос подал. И слева… Так и просидел он до конца смены под медвежью перекличку с взведенным автоматом.

Не так часто попадает стрелковое оружие в руки моряков. Вспомнил, как в военкомате ему сказали: «В Афганистан пойдешь интернациональный долг выполнять… Сначала – в учебку в Казахстане, а потом туда – на войну…». Но судьба распорядилась иначе: попал на корабль. А мог бы быть в Афганистане. Где у каждого есть личное оружие. Где каждый день гибнут советские ребята. Вздохнул: вспомнился Миша Валехин, учившийся в соседней школе. Привезли его на Родину в цинковом гробу. Не дали даже матери последний раз взглянуть на сына. Кто знает, что было бы сейчас с Вадимом, окажись он, как первоначально выходило, где-нибудь под Кандагаром, на перевале Саланг или в Панджшерском ущелье…

Днем по таежным зарослям вышли к нужной точке. Матроскин, опросив участников событий, конечно, написал и об этих стрельбах:

«Корабль плавно покачивался на волнах, удерживаемый на месте якорем, когда от его борта отвалил и скрылся в густом тумане баркас, шедший в сторону невидимого пока берега. Но вот приглушенно зашумел прибой, и прямо по курсу баркаса открылся берег, усыпанный серыми, разнокалиберными валунами.

На баркасе, перекрыв стук дизеля, прозвучала команда: «Приготовиться к высадке!» Старший матрос В.Займогов, погрузившись по грудь в воду, первым двинулся к берегу. Началась высадка корректировочного поста.

…Перед кораблем стоит нелегкая задача: уничтожить огнем своих орудий невидимую с моря береговую артиллерийскую батарею «противника». Для того, чтобы обеспечить надежное подавление этой цели, и высадился на берег корректировочный пост. Моряков встретил бурелом из поваленных старых сосен, нехоженая, в высокой мокрой траве земля. Но нужно идти, чтобы не встретиться с «противником», иначе боевая задача может быть сорвана. Группа шла на берег не отдыхать – на задание. А заданий с долгими привалами, со смакованием земных чудес не бывает, поэтому снова вперед – по нехоженой тайге с вещмешком, приборами и автоматом за спиной, по большим и малым ручьям, через колючие заросли, по сопкам то вниз, то вверх. И вновь перед глазами мокрая от пота и дождя спина сослуживца, а в ушах отрывистое, натруженное дыхание идущего следом. Подрагивает стрелка компаса, от едкого пота зудит лицо, а ноги шагают, шагают, шагают…

Впереди, пробивая дорогу, покачивая в такт ходьбе своей головой, точно маяк сигнал подает, старшина