Пирамида предков - Ильза Тильш

Листая дальше, я нахожу строки, которые сообщали о гибели героя. Не вернулся с боевого вылета, пропал без вести.

Когда они погибли? Большой Брокгауз, шестнадцатое, переработанное издание в двенадцати томах, изданное в 1956 г., не дает мне никакой информации, касающейся Мельдерса. Но по поводу Прина там кое-что есть: Прин Гюнтер погиб в Северной Атлантике 7 марта 1941 года, один из самых удачливых немецких капитанов подводных лодок. Среди многочисленных операций, проведенных им, следует назвать его ночной прорыв 14 октября 1939 года к военно-морской базе в Скала Флоу и потопление британского боевого корабля.

О Мельдерсе я читаю в одной книге о Второй мировой войне: он разбился 28 ноября 1941 года под Бреслау, причина гибели не установлена.

(Только через многие годы после войны мы узнаем лица героев, сражавшихся с другой стороны. Только теперь, листая книги и журналы, я вижу пронзительно молодые лица Ганса Шолля и его сестры Софии, они были обезглавлены 22 февраля 1943 года, смертный приговор им был вынесен за распространение листовок группы сопротивления Белая роза.)

Расскажи, как все было тогда, просят дети.

Я пытаюсь освежить в памяти события из будней детей и взрослых того времени.

Как у них все мудро придумано, воскликнул мой дядя Антон, мясник, и так сильно ударил топором, которым он обычно разрубал кости для бульона, по огромной колоде, что щепки полетели в разные стороны.

Все у них мудро, но как же я могу отвесить сорок пять граммов жира и сто двадцать пять граммов мяса?

Да тихо ты, прошипела тетя Ветти, маленькая, толстая, в черных роговых очках, она бросилась к двери лавки и осторожно выглянула на улицу. Очень надеюсь, сказала она, что тебя никто не услышал!

Я вспоминаю: Анни и Генрих сидят в гостиной перед маленьким столиком, мать ставит перед ними крохотную, плоскую фарфоровую миску, в ней лежат три тоненьких, узких полоски мяса. Это наше мясо на целую неделю, говорит мать, Генрих и Анни недоверчиво смотрят на нее.

Владельцу лавки на углу приходилось не лучше, чем дяде Антону. В неделю на каждого гражданина полагалось восемьдесят граммов масла, шестьдесят пять граммов сыра или в два раза больше творога, сто двадцать пять граммов маргарина, семьсот тридцать граммов муки, двести шестьдесят граммов сахара и один с четвертью килограмм хлеба. И это осенью 1939-го, а надвигались времена и похуже, я же не аптекарь, бурчала торговка бакалеей и гастрономией, орудуя весами.

К счастью, никто, кроме Валерии, не услышал этих слов.

Тогда были в ходу мясные, жировые, продуктовые, молочные и хлебные рейхскарточки, а кроме того, рейхскарточки одежные. Каждую карточку украшал стилизованный орел.

В неделю с 9 по 17 февраля 1940 года каждому состоящему на государственном довольствии полагалось по одному яйцу. Вполне понятно, сообщалось в печати, что вследствие транспортных задержек в первые дни периода раздачи не все раздаточные пункты смогли всех обеспечить яйцами. Но все же задачу удалось выполнить, и к 17 февраля каждый, кто находился на государственном обеспечении, получил свое яйцо.

Как же ты справлялась, спрашиваю я мать, как ты нас кормила, когда всего было так мало? Моя мама все время нам что-нибудь подбрасывала, говорит Валерия, да и крестьяне то и дело что-то приносили, хотя это строго запрещалось. А вот людям в больших городах приходилось совсем несладко.

Рекомендовалось ограничить расход белья, не тратить моющие средства, которые выдавали по карточкам, на стирку тонкого белья и не забывать о том, что существуют проверенные домашние средства. Например, для стирки шарфов, перчаток или темных блуз подходит картофельный отвар или вода, в которой варились листья плюща или конский каштан. Отмученный мел годится для чистки мебели, оконных и дверных рам, речной песок — для мытья некрашеных деревянных полов и столов.

Домохозяйки, обогащайте свое меню новыми, нетрадиционными блюдами, не забывайте о том, что, например, молодые побеги крапивы, которые можно рвать до самой осени, — отличные, богатые витаминами заменители овощей.

Валерия с громким смехом положила на стол газету, в которой был напечатан рецепт крапивного супа.

Да, вот мы и дожили, сказала она.

Валерия: в шесть часов вечера во дворе ее родителей доили коров, молоко сливали в бидоны для сдачи на сборный пункт, немножко сливали в кошачью мисочку, кошки уже сидели перед дверью коровника, они подходили и лакали молодо из мисочки, точно предписанное количество молока разрешалось оставить себе. В кухне стоял чистый кувшин объемом в полтора литра, крестьянка Анна ежедневно наполняла его для дочери.

Вечером, когда спускались сумерки, Валерия брала соломенную корзину для покупок и шла вниз по рыночной площади, мимо колонны, установленной в честь отступления чумы, и мимо церкви, потом мимо бакалейной лавки, мимо парикмахерской, над которой качалась блестящая медная вывеска, мимо лавки торговца канцелярскими товарами, который торговал и книгами, потом по мостику, перекинутому через ручей. Валерия шла по улице, где стояли приземистые деревенские дома, к дому своих родителей. Она нажимала на медную ручку на коричневой деревянной двери, Валерия входила в посыпанные опилками сени, там были три ступеньки перед дверью, она открывала дверь и входила в кухню. Каждый день она заходила к родителям, Йозеф и Анна уже ждали ее; запахи детства, тепло отчего дома, Валерии нравились эти вечерние посещения, она сидела у них немного, потом наливала молоко в бутылку, ставила ее в корзину и шла домой.

На следующий день Анни после школы относила пустую бутылку к бабушке и дедушке.

Некоторое время все шло нормально, люди, которых Валерия встречала во время своих походов, здоровались с ней, или она здоровалась первая, и они отвечали ей, в Б. все знали друг друга, Генриха пациенты любили, у Йозефа и его жены тоже не было врагов. Валерии даже в голову не приходило, что кто-нибудь донесет на нее властям из-за молока, которое ей давали родители. Она ошибалась. За ней следила ее родственница, она и заметила корзину, которая была в общем-то предназначена для переноски винных бутылок, заподозрила неладное, помчалась в жандармерию и сообщила о своих подозрениях, думая, что об этом никто не узнает, что Валерию призовут к ответу, а она останется в тени.

Злая и глупая баба, сказала мать, она всех нас поставила под угрозу. К счастью, жандарм был порядочным человеком.

Да, действительно, как ни странно, жандарм оказался человеком порядочным. Он обязан был осмотреть корзину, установить, что там молоко, сообщить начальству. Не сделав этого, он мог сам нарваться на неприятности.

Он только предупредил меня, сказала Валерия, он даже не