Улыбнись навсегда (сборник) - Юрий Иосифович Малецкий

зимнего 5-километрового кросса на уроке зимней физкультуры в 6-м классе родного рабочего квартала крупного промышленного-и-культурного-центра… — но чтобы такое! В нормальной одежде, при разогретых нормально трубах центрального отопления, в немецкой клинике… Зуб буквально не попадал на зуб, колотило и колбасило от холода… Гипогликемия! Какая гипо — при 2 л сахарной воды? Но это она!

Кричу соседке в соседнем роллстуле: «Помогите! Вызовите кого-нибудь!». Мне только и нужен был кто-нибудь из обслуживающего персонала, тот бы быстро смекнул. Но она и сама, сестричка Аленушка, сидела с поникшей головушкой, и то, что я — и никто — ей не братец Иванушка, явствовало из ее тихой, подернутой рясцой глубокой трясины, словно подводной, речи: «Что дело, — шептала эта Марья-Искусница, эта Брунхильда, — что не дело, все равно, — бормотала она с хроническим спокойствием давно приговоренного к неизменности своей участи, — я сама не умею слезать с ролл-стула». Да, это был конец: мы сидели в закутке, в глубоком аппендиксе коридорища, откуда нас не было слышно, и чтобы звать кого-то на помощь, нужно было именно слезть с ролли, слезать с которого и ползти в раскоряку не было сил, да и не разрешалось: ты больной или как? Нужно было орать во всю не известную здесь ивановскую. Если ты Кто и способен на Что — слезай с ролли и иди объясняйся с обер-арптом, почему ты еще здесь… Да, всего метров 9 до угла. И там выход для здоровых людей, вроде того, кто способен к самостоятельному передвижению на своих не катящихся двоих… А если ты не способен на целых 9 метров…

Единственное, что можно сделать — это попытаться отвлечься; нужно напрячься, а затем расслабиться — и впустить в себя, как в рыболовной сетке вынимают полощущуюся рыбу, первое попавшееся воспоминание; и помню, тогдашнее первое воспоминание я помню детально. Точнее, это не мое личное воспоминание, а воспоминание о воспоминании, которым поделился со мной где-то несколько времени назад, когда еще водил я экскурсии, мой сопровождающий — имя его знать необязательно. Но то, о чем он рассказал, так и стояло с тех пор у меня перед глазами, стоило только навести луч памяти — чаще он наводился своею волей — сюда:

— Катим, стало быть, в Баден-Баден. За полчаса до него заезжаем на автобусную стоянку в Карлсруэ, чтобы забрать последних четверых клиентов. Их нет — мы приехали на 15 минут раньше. Ну, думаю, пусть публика разомнет рожки-ножки. Кликаю клич: «Маленькая санитарная пауза», как всегда в таких случаях. Кто ищет туалет, я подсказываю, кто стоит курит, я в частности. И тут один изо всей публики по-русски — а странным голосом, понимаешь, буквально: есть такие голоса — встают дыбом волоса. То есть точно тебе говорю — в голосе у него чистый ужас, и: «Смотрите, смотрите, сзади у вас… ваш автобус давит вашего человека! Давит-давит… — задави-ил..!». Ну, ты понимаешь, да? сказать — я в шоке, это ничего не сказать. Бегу назад… смотрю — а, вот он, наш одноэтажный… вот, вот… да нет тут никакой давки. А этот кричит, мол, смотрите-смотрите. Я и смотрю, а у самого сердце — сейчас возьмет и лооп-неет! Представляешь? Да? Смотрю себе смотрю, сам ничего не вижу от страха. Представляешь, а? На ком лежит вся ответственность за поездку? На том, кто его задавил? Хрена-то! На сопровождающем! На мне! Это я его задавил, понял? И тут вдруг, медленно-медленно, до меня доходит: это не мой автобус — что я, свой автобус не знаю? А это английский — английский, хундерт процент, английские сразу видно! И шофер — воон в сторонке, закрыл лицо руками — не наш, английский, ей-богу, английский. И тот, кто лежит у каменной стенки, с раздавленным профилем, — тоже, выходит, из англичан! Не поверишь, я стал счастлив. Кроме смеха счастлив. Вот объясни мне, ты, кот ученый, объясни — кто такой человек? Можно сказать, на его глазах человеку голову расплющило в жмых, — а он, блин, счастлив: с него — сняли груз! То есть его шкура счастлива — а он, я, то есть, глобально и тотально подчиняется шкуре. И в этом вся его психология и философия, а он продолжает думать, что у него есть принципы, что он не хухры-мухры — личность… А? Ответь.

А что я мог ответить? Только помолчать.

Потому что и мне было что в этом плане вспомнить.

Катим мы из Мюнхена в замки Людвига 2-го. Первый замок, точнее, небольшой дворец — Линдерхоф. Приезжаем загодя, этак минут за 25, как нашу группу с аудиообслуживанием по-русски — запускают. Народ обозревает окрестности — беседку Венеры (ее надо отличать от грота Венеры, куда пуск после осмотра дворца) — и прочее. Все бродят, фоткаются на фоне, все как обычно. И вдруг от 17-метровой высоты фонтана — крик: «Сюда! Сюда! У одного из наших эпилептический припадок!». Естественно, мы с сопровождающей бросаемся туда. Одна из наших хватает меня за руку: «Посмотрите, он жив? Лева жив?!!». С усилием отрываюсь от нее — к нему и отчетливо понимаю — какой там припадок, видел я припадки падучей, а это… когда на моих же глазах он в секунду синеет лицом и изо рта на землю рядом с левой щекой выливается со стакан крови. Через минуту — минуту! все-таки они молодцы — появляется «скорая»; спрашиваю у главного, который что-то такое пытается сделать: «Он жив?». Тот молча продолжает свои действия. «У него клиническая смерть?» Короткое молчание — и, отвечая сразу на этот мой и следующий за этим вопросы: «Да. Он больше не живет». И все-таки продолжает еще что-то делать — уже для очистки совести.

Простая смерть. Но что я ей скажу? Эмболия легочной артерии (как выяснилось от тех же докторов)? Что ей за дело до какой-то «эмболии»? Что так умер Достоевский? Что ей за дело до какого нивесть Достоевского? Ведь она сейчас-таки вырвется, она уже вырывается из рук двух наших женщин — и… Сопровождающая моя в рыд, она сейчас не в счет; нужно что-то делать, делай же, со смертью потом разберешься, их 58 человек — за минусом Левы и его жены Раи. 56!

Плохо помню, но как-то я их собрал. Тут и сопровождающая собралась с силами; если можно так сказать, все пошло не вразнос, а как надо в таких случаях, Раю в обмороке подхватила «скорая», повезли умершего и вдову в близлежащий райцентр Фюссен. Как потом выяснилось, эти две путевки на трехдневный тур «Мюнхен и замки Баварии»