Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

и на улице. Я не стала бы писать подробно о себе, если не осознавала бы важность этого периода моей жизни. В Верхних Карасях я жила восприятием внешних событий и по их воздействию на меня чувствовала: мне хорошо или плохо. Теперь у меня появился внутренний мир, я всё чаще уходила в себя и не замечала, чем и как живут мои родители, братья, мои подружки, что вообще что-то происходит в окружающем мире, но и не понимала причину этой перемены во мне. А всё дело, как я вижу теперь, в том, что из девочки-ребёнка я превращалась в девочку-подростка – в этакую «девочку на шаре», как на известной картине Пикассо, которая лавировала между двумя этими состояниями, но всё чаще я стала осознавать, что мне надо меняться, так как самой себе я не нравилась. Завела себе тетрадку с «мудрыми» изречениями из прочитанных книг, давала оценку прочитанному и персонажам. Как я считала тогда, училась жизни по книгам. Забегая вперёд, скажу, что в старших классах в Миассе и в студенческие годы я вела дневник, где писала уже от собственного «я». Эти дневники сохранились, благодаря чему я теперь могу воспроизвести хронологию каких-то событий и моего поведения, но и усмехаюсь порою над собой и думаю: «Ну и глупая же я была! И такую чушь несла!»

Мы, девчонки, в подростковом возрасте с интересом прислушивались к тому, о чём разговаривали женщины, обращали внимание на актрис в кино – как они выглядят, как одеваются, как ведут себя в общении с мужчинами. Ещё не вполне осознано, мы чувствовали свой женский пол, готовились к переходу в новое, взрослое состояние.

Постепенно мы превращались в маленьких женщин. Если раньше я была равнодушна к своей одежде, и в моих пристрастиях к ней присутствовал больше элемент подражательности подружкам, то теперь, бывало, я капризничала и привередничала, если мне что-то не нравилось в сшитом мамой новом платье. А мама – молодец! Умея хорошо шить, она с удовольствием придумывала мне новые фасоны летних сарафанчиков – то с крылышками, то с рюшечками, то платье с коротенькой накидкой типа какого-нибудь «болеро» (какое красивое слово! – отмечала я тогда), и юбку делала то «солнцем», то «шестиклинку», то ещё как-нибудь иначе. Ткани она покупала недорогие, копеечные – штапель, ситец, а платья получались нарядные. Если ткани не хватало, она из разных кусков могла удачно скомбинировать, как будто это сделано «по моде». И поскольку мы с Люсей Чегодарь дружили и были одинакового сложения, то мама и для неё могла сшить такое же, как у меня платье или сарафан, и мы ходили с Люсей, как «инкубаторские». И всё же мы не спешили переходить во взрослый мир. Детскость прорывалась во всём, и тем более на улице в наших играх. Помнится, мы с Люсей играли с мячиком около нашего магазина, а на брёвнах сидели дядьки и курили, о чём-то говорили между собой. У Люси был хороший слух, в отличие от меня, глуховатой после кори. Прервав игру, она со смешками сказала:

– Знаешь, о чём говорят эти дядьки? О нас с тобой! Один говорит, что мы ещё маленькие. А другой: «Ничего! Скоро вырастут и обабятся!»

Слово «обабятся» в применении ко мне больно резануло мой слух. Не хочу быть бабой! Хочу всегда оставаться девочкой! Увы! Ко мне подступал возраст Джульетты. Надо сказать, мучительный из-за внутренних переживаний, из-за быстрых переходов настроения от восторженного до плаксивого. И теперь мне жалко всех девчонок в их переходном подростковом возрасте. Очень ранимый возраст.

Вот лето красное, пионерское

После пятого класса мама отправила меня в первую смену в пионерский лагерь «Солнечный» на берегу озера Тургояк, почти на месяц отлучив от дома. И в лагере я полностью погрузилась в атмосферу пионерского детства. Такая правильная, разумная девочка, я старалась правильно влиться в ребячий коллектив и с сознанием необходимости привыкала к новым условиям жизни. Все ребята распределены по отрядам. Каждый отряд имеет свой номер и живёт в отдельном домике или, как говорят, в палате. Внутри палаты стоят рядами одинаковые кровати, как в солдатской казарме. На каждый день назначается дежурный. Рано утром горнист трубит «Подъём». Надо быстро одеться, аккуратно заправить свою постель, да не произвольно, как хочешь, а, как у всех, – одинаково. Расправляешь гладко матрас с простынёй, раскладываешь верхнюю простыню, на неё кладешь сложенное пополам одеяло. Дальше начинается для меня трудное дело: надо со всех четырёх сторон так сложить края простыни, чтобы получился красивый прямоугольник: в центре тёмное одеяло, по периметру полосой, сантиметров в 20 ширины, белая простыня. И главное, ни одной лишней складочки! Ровненько и гладенько! В довершение – подушка, поставленная в изголовье треугольником. Простыня мне казалась большой и широкой. Попробуй её сложить аккуратно. Бегаю, бегаю вокруг кровати, разравниваю, а получается криво и со складками. А надо спешить умываться, чтобы поспеть на утреннюю линейку. Махнёшь рукой на плохо заправленную постель, а потом по возвращении в палату видишь её перевёрнутой. Это дежурная по палате прошлась по рядам и не приняла мою заправку. Стыдно перед другими ребятами, у кого всё получилось. Надо перестилать постель заново и до тех пор, пока не научишься.

Умывальник – длинный оцинкованный жёлоб со стоком внизу и краники над ним от общей трубы. Около него по утрам толкотня. И мы стали бегать на берег озера – оно близко от нашей палаты. Встанешь на каменный валун или плиту, наклонишься над водой. Вода в озере чистейшая и прозрачная, но холоднющая. Чистишь зубы – аж ломит их. Но мне понравилось умываться в озере. Всё не как дома. Даже мыло туалетное земляничное – до сих пор помню его запах. Даже зубной порошок с зубной щёткой, что дала мне мама. Дома, я не помню, чтобы в деревенских условиях я чистила свои зубы. Не приучили родители. Прополощешь рот водой – и ладно. А к умыванию в лагере я относилась как к интересной игре. И холодная вода быстро сгоняла остатки сна.

Потом мы бежали на утреннюю линейку. Построение по отрядам, впереди – председатель совета отряда. Горн. Команда «Смирно!» и «Поднять флаг!». И звеньевые отдают рапорт председателям отрядов, потом председатели отрядов по порядку их номеров – старшей пионервожатой. Докладывают, сколько человек в отряде, кто отсутствует и по какой причине. Потом старшая пионервожатая объявляет распорядок дня, после чего звучит команда «Вольно!», и мы бежим в столовую.

Одно неприятно было в таких построениях: комары. На вечерней линейке