Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

было решать повседневные проблемы применительно к себе. Окружающий мир людей был грубым, а мне хотелось чистоты. Вот, например, любовь. Какая она, любовь? Как в кино показывают? Самые близкие люди – отец и мать – не давали возможности увидеть эту чистоту отношений, хотя между ними, безусловно, существовала семейная привязанность. Родители были придавлены трудной реальностью и вечной заботой прокормить семью. Да и вообще любовь в жизни и любовь по книгам и кино сильно отличались. И всё-таки созревающее женское естество развивало потребность любви, а раз была потребность, то неизменно должен был появиться ОН – тот, который и мог дать эту любовь. Но как же разглядеть, что это именно ОН? Как не ошибиться в своём выборе? Я училась жить… Я училась любить…

Летом 1952 года никакого Ромео я ещё не ждала, а он взял да появился! Вместе с нашим Женькой он учился в седьмом классе и звали его Колька Баранник!

Отца у него не было. На Урале Колька появился, вероятно, в войну, эвакуируясь с матерью и другими родственниками откуда-то с Украины. Он рассказывал однажды мне, как его, четырёхлетнего, немец стащил с забора и как он, ударив немца кулачком по носу, убежал от него. Мать и тётка были у него учительницами. Мать, вероятно (точно не знаю), обзавелась другой семьёй, я её однажды мельком видела: крупная, черноволосая и красивая женщина. Молоденькая тётушка его (Коля звал её тетей Настей) – та самая, которая преподавала нам в пятом и шестом классе географию. С племянником её роднили одинаковые карие глаза.

Колька жил как будто сам по себе и вне семьи. Учился он в школе на Ленинске неважно, но не потому, что был неспособным, а просто отстал от школьной программы – видимо, в каких-то младших классах из-за трудных послевоенных лет вообще не учился. Не отличался многословием, но писал довольно грамотно. По крайней мере, вопиющих ошибок в письмах, которые я от него получала в разные периоды времени, я не встречала.

Он был хорошо сложен, спортивен и ловок. Рано стал нравиться девицам, и он действительно был красивым по-мужски: тёмные густые волосы, бархатно-карие глаза, сильные руки. Но поначалу я его просто в упор не видела, поглощённая своими делами. Сама-то я была худосочная пигалица 12 лет, окончившая пятый класс и вернувшаяся в родительский дом из пионерского лагеря. Соскучившись, мы с Люсей Чегодарь наперебой делились новостями, резвились на улице, бегали на «диван». Из Миасса приехала моя двоюродная сестрёнка Галька погостить – их семья давно уже жила в городе Миассе. Дядя Фёдор работал на автозаводе, брат Васька учился в ремесленном училище, а Галька, в данный момент бывшая на каникулах, была отпущена к нам. Я с удивлением видела, что Галька здорово изменилась; из бедовой, озорной девчонки превратилась почти в скромницу, старалась выглядеть по-городскому и разговаривала, особенно с мальчишками, как-то жеманно. Забравшись на сеновал, мы доверяли друг другу разные девичьи секреты, но у меня этих секретов было меньше – никаких там мальчиков, одна учёба на уме, а вот сестрёнка что-то такое уже рассказывала – будто бы в неё влюблён какой-то мальчик. Или она в него? Ну надо же!

И нас смущали парни, которые приходили иногда к моим старшим братьям. Они казались уже не мальчишками, а молодыми людьми. Герка перешёл в девятый класс, вытянулся вверх, грудная клетка у него раздалась, руки стали мускулистыми. Женька сильно отставал пока в росте, но тоже менялся. И развлечения у них отличались. Они бегали играть в волейбол, развивали силу, крутили «солнце» на турнике, подтягивались на руках, а однажды откуда-то приволокли чугунные гири, и всей своей ребячьей кодлой тренировались во дворе и соревновались, кто сколько раз поднимет над головой гири. То и дело звучали загустевшие их голоса и смех. Бабка говорила при этом: «И ржут, и ржут, как жеребцы!» И к бабкиному неудовольствию, бросая гири оземь, они весь двор превратили в сплошные вмятины.

Этим летом случилось одно повальное сумасшествие среди жителей Ленинска, которому подверглись и взрослые, но ребят оно коснулось больше. В клубе началась демонстрация американского кинофильма «Тарзан». Это было что-то! За билетами становились с ночи, ребята ходили по нескольку раз, им ничего не стоило при отсутствии билетов прорваться в кинозал «на протыр» и потом разбежаться, спрятаться под стульями, за занавесом, где попало – никакая билетёрша не догонит и не найдёт.

Чем притягивал этот фильм? Невиданной нами экзотикой тропического леса, фантастическим сюжетом, захватывающими приключениями с участием зверей. Такого мы ещё никогда в кино не видели! А гортанный крик Тарзана? А потешные ужимки обезьяны Читы?

И вот начались игры «в Тарзана». Герка подвесил к потолку сарая толстую витую верёвку и, оголившись до пояса, издавая вопли Тарзана, летал от стены к стене. И ведь похож! – казалось мне. Восхищённая, я стояла тут же, стараясь не оказаться на пути стремительно летящего по воздуху Герки, а он достал-таки меня: подхватил под мышки, и я понеслась вместе с ним. Испугалась, конечно, заверещала, но попривыкнув, вообразила себя красавицей Джейн и возгордилась своей ролью. И долгое время стены сарая сокрушались от толчков Геркиных ног, а бабка, ругаясь, пыталась выгнать нас из сарая: корова, мол, пришла с выпаса, зайти в стайку боится, а вы всё «базлаете», пугаете её, молоко вот перестанет давать!

Я уж не знаю, где меня присмотрел Колька. Вероятно, тут же в нашем дворе, бывая у нас. В то лето родители с нами не жили, у них поменялось место работы, и они уехали в Михеевку, и об этом я ещё расскажу. Вот и в пионерский лагерь мама отправила меня не случайно. А дома мы жили под присмотром бабки, но она, занятая хозяйством, не больно и смотрела за нами. Сыты – и ладно, а дальше делайте, что хотите. Ребята, бывало, в летнюю пору загуливали на всю ночь. Я тоже могла уйти ночевать к Люсе напротив нашего дома. Сказала бабке, что я ушла к подружке, и она не волновалась. В деревне негде потеряться. А Герка, чтобы по ночам не будить бабку, провертел в дверях сеней рядом с задвижкой дырку, в которую можно было вставить изогнутый буквой «Г» металлический прут и с его помощью отодвинуть изнутри задвижку. Научил пользоваться этой отмычкой и меня, но, впрочем, в то время я ещё не гуляла по ночам.

И вот однажды летним днём я была дома одна, сидела в лёгком сарафанчике, но в валеночках на босу ногу (домашних тапочек у нас