Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

После отбоя и во время штормового предупреждения коридоры «Суворова» пустеют. В них встречаются только либо такие же ищущие «караси», либо дежурные. Вот и сейчас Воронок наткнулся на артиллерийский дозор: старшина и матрос с красными повязками на руках. Каждые два часа обходят они все артиллерийские погреба на корабле, следят за тем, чтобы эти помещения были правильно закрыты, спускаются в них и проверяют состояние снарядов, зарядов, температуру, влажность. Это очень ответственное дежурство. Не досмотришь, и снаряды могут испортиться от плохого хранения, не выстрелить, когда нужно будет. Самое же страшное – пожар в погребе. Тогда весь корабль может на воздух взлететь. Поэтому каждое колебание температуры в погребе привлекает пристальное внимание этих дежурных.

Другой дозор – по живучести корабля – не менее важный. Он также каждые два часа ночью и четыре днем обходит корабль по специальному маршруту: следит, чтобы двери, люки горловин, вентиляционных отверстий и иллюминаторов были, как положено, задраены или отдраены, чтобы везде соблюдались правила по предупреждению затопления и требования пожарной безопасности. Любое проникновение воды на корабль или появление дыма, предвестника огня, не останется незамеченным.

Снова спустившись с первой нижней палубы на вторую, Воронок наткнулся на офицера – дежурного по кораблю. Тот тут же спросил:

– Чего шляешься? Почему не в кубрике? Штормовое предупреждение тебя не касается?

Сергей промолчал в ответ, а офицер, больше ничего не спрашивая, записал что-то себе в журнал и отправился дальше. Воронок вздохнул: достанется от Беса за то, что попал дежурному по кораблю на карандаш. Но у него было оправдание: тельник искал…

Внезапно перед Сергеем возник Комбинашка:

– Дай сигарету.

Воронок шарахнулся в сторону от этого пугала в грязной «робе», с грязными же лицом и руками:

– Нет у меня сигарет.

У него было курево, которым снабдил Соломон, но он помнил наказ земляка: «С "чмошниками" не дружи – сам таким же станешь».

– А пожрать?

– Нет ничего.

Комбинашка тут же пропал из коридора. Сергей пошарил глазами по переборкам: наверное, прячется в какой-то шкере. На корабле много разных маленьких помещений – вентиляшек, зипов, других специальных отсеков, где можно укрыться на некоторое время или даже жить в них достаточно долго, кочуя с одного места на другое, пока не заметят и не выгонят приборщики.

Через некоторое время Воронок остановился и задумался: прошел уже по всему кораблю. Прошел безрезультатно – никто из дневальных не «долбился». Было еще слишком рано. Крепко «кипеть» дневальные начнут под конец смены. Вот тогда и нужно идти по кубрикам, искать то, что тебе нужно. Или даже можно еще позже, после того как заступит новая смена. Выдернутые из «шконок», не проснувшиеся толком дневальные будут «долбиться» через одного. Однако и Сергею хотелось спать. Так что ждать он не мог: чем раньше сделает «дело», тем больше времени останется на сон.

Воронок прошел по коридору мимо входа в машинное отделение, возле которого может сушиться и спать утомленная «карасевщина» – нет никого. Сергей покачал головой: то не пробиться через обступивших теплый «ташкент», держащих в руках мокрую одежду постиравшихся, а то совсем пусто. Он подумал о том, что раз здесь нет «карасей», то и в «ташкенте» на полуюте тоже никого не будет – кто ж станет там во время шторма сидеть. Однако, поколебавшись немного, решил все-таки проверить теплое местечко на верхней палубе: других вариантов у него уже просто не оставалось.

Поднявшись к верхней палубе, распахнул «броняшку» и тут же захлопнул – на него катилась волна. Не очень большая, но все-таки сильная, холодная. Дождавшись, когда корабль накренится в другую сторону и волна скатится обратно за борт, Воронок выскочил на шкафут. Пока корабль возвращался в точку равновесия, быстро добежал до конца этой приподнятой над баком и ютом части корабля, юркнул в темный грот «ташкента».

Сначала Сергею показалось, что рядом с распахнутыми «окнами» вентиляционных отверстий никого нет. Но когда глаза привыкли к темноте, то увидел, что на теплом воздухе полощутся голландка от робы, брюки, тельник, гюйс. К барашкам на броняшке, закрывающей выходное отверстие вентиляции, когда она не работает, привязаны «караси». На самой теплой «ташкентской» палубе сидел и смотрел на Воронка, как тому показалось, товарищ по экипажу Горох. Но присмотревшись, понял, что ошибся. Хотя это был такой же «мышонок»-«карась», но не Горох. Молодой матрос тоже всматривался в Сергея. Наверняка, и думал он о том же, о чем сам Воронок. Ну, зачем еще мог заглянуть в «ташкент» молодой матрос безо всякой одежды в руках? Раз не намеревается сушиться, значит, пришел воровать. Впрочем, иногда молодые забираются в «ташкент», чтобы просто зашкериться, ненадолго сбежать от всех своих проблем, поспать.

Из темноты спросили:

– Есть курить?

Курить в «ташкенте», конечно, было нельзя. Но кто прихватит ночью, во время шторма?

– Нет, – коротко ответил Сергей, давая понять, что не расположен к общению. И поддержать разговор, и поделиться куревом означало бы не позволить заснуть пригревшемуся в «ташкенте» молодому матросу.

– Нет так нет…

Борясь со сном, «карась» поднялся на ноги и попытался ходить по тесному пространству. При такой качке, однако, не просто лавировать между распахнутыми броняшками вентиляции. Можно и лоб в кровь расшибить.

Чтобы успокоить «карася», взбодренного появлением «соседа», Воронок опустился на палубу. Сел, привалившись спиной к решетке, из-за которой дует теплый воздух, потом подтянул ноги к груди и положил голову на колени. Со стороны было похоже на то, что он решил спать.

И, правда, движения Сергея успокоили «карася». Тот, видимо, поверил, что Воронок пришел сюда просто «покипеть». Пощупав все еще мокрую одежду, «карась» тоже сел. Напротив Воронка.

– Ты откуда?

Но Сергей не ответил. Сделал вид, что ему не интересен любой разговор, что он очень хочет одного – спать.

На теплой струе воздуха Воронок быстро пригрелся, глаза его стали закрываться не только для создания видимости сна, но и оттого, что он действительно готов был заснуть. Однако Сергей держался. Щурясь, он не давал глазам схлопнуться полностью, продолжал наблюдать за сушившимся «карасем». Тот тоже отчаянно боролся со сном. Снова и снова щупал «робу», тельник, «караси». Время от времени шлепал себя по щекам, тянул за волосы, бормотал:

– Покурить бы… Покурить бы…

Он даже запел тихонько и противно, «царапая» музыкальный слух Воронка:

– «Ой, мороз-мороз, не морозь меня…»

Услышав эти слова, Сергей снова вспомнил родную деревню, как первый раз пошел провожать Марину после танцев. Это было зимой. На улице – за минус тридцать. Он – в тонких ботиночках-«корочках». Она – в капроновых колготках