Рабыня Изаура - Бернарду Жуакин да Силва Гимарайнш

сеньор Леонсио? – вмешался Энрике, устав молчать и несколько устыдившись роли немого телохранителя. Он решился вмешаться в эту ссору. – Видите? Вот плоды безрассудного стремления во что бы то ни стало сохранить подобные безделушки в своей гостиной…

– Эти безделушки не были бы так опасны, если бы не ухищрения подлых интриганов, бесстыдно нарушающих покой чужого очага ради своих безнравственных порывов…

– Одумайтесь, сеньор! Я здесь, чтобы помешать вам перенести эту роскошную утварь из гостиной в спальню. Вам понятно, о чем я говорю? В такой ситуации скандал неизбежен, и я не могу сложа руки наблюдать, как беспардонно оскорбляют мою сестру.

– Сеньор Энрике! – вскричал Леонсио, распалившись от ярости и с угрожающим видом делая шаг вперед.

– Хватит, сеньоры, – закричала Малвина, бросаясь между молодыми людьми. – Опомнитесь, ссора по такому поводу бесполезна и постыдна для нас… Я сказала Леонсио все, что хотела сказать. Пусть решает. Если он намерен действовать решительно и достойно, время еще есть. Если же нет, то он заслуживает только моего презрения.

– О Малвина! Я готов сделать все возможное, чтобы успокоить тебя. Но ты же знаешь, я не могу исполнить твое желание, не получив прежде согласия моего отца, а он живет в столице. К тому же ты, конечно, слышала, что командор не испытывает желания освобождать Изауру. Ее отец готов на все, чтобы добиться свободы для своей дочери. Пытаясь оградить себя от его назойливости, сеньор Алмейда назначил такую фантастическую сумму за Изауру, которую бедняга будет не в состоянии собрать.

– Эй, кто там в доме!.. Разрешите? – раздался в это время зычный голос со двора.

– Кто бы там ни был, войдите, – крикнул Леонсио, возблагодарив небо, столь своевременно пославшее посетителя.

Неожиданный визитер прервал этот невыносимо затянувшийся спор. Леонсио надеялся, что гость поможет ему выйти из затруднительного положения.

Однако вскоре выяснилось, что особенных причин для радости у Леонсио не было: посетителем оказался не кто иной, как Мигел – отец Изауры, в прошлом управлявший этим имением и когда-то изгнанный командором Алмейдой.

Леонсио, ранее с ним незнакомый, встретил его приветливо.

– Не угодно ли присесть? – сказал он. – Чем обязан? Скажите, что привело вас к нам?

– Благодарю вас, – ответил вновь пришедший, почтительно поклонившись Энрике и Малвине. – Вы, конечно, сеньор Леонсио?

– К вашим услугам.

– Очень приятно. Поскольку командор Алмейда в городе, я решился побеспокоить вас. Дело мое простое и, полагаю, что могу сказать о нем в присутствии сеньора и сеньоры. Как мне кажется, они не чужие в этом доме.

– Несомненно! У нас нет секретов и тайн друг от друга.

– Вот зачем я пришел, сеньор, – сказал Мигел, доставая из кармана своего широкого пиджака бумажник и подавая его Леонсио. – Соблаговолите открыть этот бумажник и пересчитать деньги – там сумма, которую ваш отец, сеньор, назначил за свободу одной рабыни по имени Изаура, живущей в этом доме.

Леонсио, сразу изменившись в лице и машинально взяв бумажник, несколько мгновений тупо смотрел в потолок.

– Насколько я понимаю, – сказал он наконец, – вы, видимо, отец… как говорят, отец этой рабыни… Вы сеньор… не помню вашего имени…

– Мигел, к вашим услугам, сеньор.

– Да, правда, сеньор Мигел. Я очень рад, что вы собрали необходимую сумму, чтобы выкупить Изауру. Она заслуживает этого.

Пока Леонсио медленно открывает бумажник и неторопливо, банкноту за банкнотой, считает и вновь пересчитывает деньги, чтобы выиграть время и поразмыслить о том, что бы ему предпринять в этой щекотливой ситуации, мы воспользуемся удобным случаем и рассмотрим доброго и честного португальца, отца нашей героини, о котором до сих пор упоминали вскользь.

Это был мужчина пятидесяти с лишним лет, с первого взгляда на которого становилось ясно, что перед нами искренний и простодушный человек. Он был бедно, но очень опрятно одет, его облик свидетельствовал о том, что он приехал в Бразилию не с целью обогащения, как многие его соотечественники. По его манерам и поведению можно было понять, что перед нами учтивый, хорошо воспитанный человек. Действительно, он родился в благородной и уважаемой семье мигелистов[4], эмигрировавших в Бразилию.

Его родители – жертвы политических интриг – скончались, когда сыну было не более двадцати лет, не оставив ему ничего. Оказавшись один, без средств к существованию и покровительства, он был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, нанимаясь садовником или огородником. Ловко и быстро исполнял он эту работу, как настоящий сын крестьянина.

Отец Леонсио, случайно познакомившись с ним и сразу оценив его достоинства, предложил ему место управляющего в своем поместье с хорошим жалованьем. Долгие годы Мигел добросовестно служил ему, пользуясь всеобщим уважением и любовью, до того рокового дня, когда он проявил извинительную слабость, о которой мы уже знаем, и в результате чего был грубо изгнан хозяином. По сей день в сердце Мигела жила обида и глубокая печаль о том, что он не смог защитить любимое создание от ненависти и преследований развращенного и грубого господина. Однако Мигелу пришлось смириться. Ему не грозило остаться без работы и без крова. Зная его достоинства, любой из местных землевладельцев принял бы его с распростертыми объятиями, надо было только выбрать. Чтобы основаться поближе к любимой дочери, свой выбор он остановил на соседнем поместье.

Так как командор большую часть времени находился то в Рио-де-Жанейро, то в Кампусе, Мигел часто и беспрепятственно мог видеть дочь, к которой он испытывал глубокую привязанность. Супруга командора в отсутствие мужа держала открытыми двери своего дома для португальца и позволяла ему видеться с дочерью. Это очень утешало и радовало Мигела. Ее госпожа действительно по воле неба стала девочке второй матерью. К тому же благодаря своему положению она имела возможность поддержать и защитить рабыню. Неожиданная смерть этой добродетельной сеньоры разбила сердце Мигела, разом уничтожив его радужные надежды.

Сила родительской любви беспредельна! Мигел, преодолев свое прежнее отвращение и ненависть к командору, без колебаний пошел на унижения, надоедая ему своими просьбами, умоляя со слезами на глазах назначить цену за Изауру.

– Ей нет цены, она всегда будет моей, – грубо ответил неумолимый сеньор несчастному отцу.

Но вот однажды, чтобы наконец избавиться от назойливых просьб Мигела, он заявил:

– Через год принесешь мне десять тысяч рейсов, и я отдам тебе твою дочь, и сделай милость, оставь меня в покое. Если не придешь в срок, то простись с надеждой.

– Десять тысяч рейсов – это для меня очень большая сумма. Но ничего! Свобода Изауры дороже! Сеньор командор, я сделаю все возможное, чтобы принести вам эту сумму в назначенный срок. Надеюсь на Бога, он не оставит