Тата - Валери Перрен

пустыми. Слишком много Рубенов, чтобы найти среди них Аньес и Рафаэля. Слишком много тезок. Разуверившаяся в успехе Эжени решила зайти с другой стороны и попробовать «разговорить» пианино. Как же она раньше не додумалась?!

Мадам де Сенешаль позвонила Колетт и попросила найти серийный номер инструмента. Где-нибудь внутри. Под резонансной доской или на рамке. Час спустя перезвонила запыхавшаяся Колетт и сообщила: 289019! Вот так Эжени в конце концов и узнала, что «Стейнвей» был куплен в магазине на набережной Ромена Роллана, в 5-м округе Лиона, в 1937 году, некой Жерменой Рув. Адрес был зафиксирован в реестре поставок. Два года спустя госпожа Рув перепродала инструмент какой-то семье из Лиона. Ни фамилии, ни адреса она не знала, но была уверена, что покупатели жили в Лионе и были евреями.

– Почему вы так решили, мадам? – спросила Эжени.

– Из-за акцента и типажа, – ответила Жермена.

– Типажа?

– Очень… еврейского, если вы понимаете, о чем я.

Эжени не понимала, но была так рада, что пианино осталось в Лионе, что заключила женщину в объятия.

Получалось, что посмотреть инструмент приходил Рафаэль Рубен. Он объяснил, что это подарок на день рождения жены. Перевозку он организовал сам. Жермена Рув вспомнила, как он сказал, что живет буквально в двух шагах от нее. Информация позволила маркизе сразу найти их в списках депортированных, предоставленных ей Красным Крестом. Аньес, Рафаэль, Саша и Мириам Рубен были арестованы гестапо 16 октября 1942 года – за 4 месяца до тотальной облавы на улице Сент-Катрин, которой командовал Клаус Барбье. Никто из членов семьи Рубен не вернулся. И только младшую двухмесячную дочь спасли праведники Мира Бенжамен и Элеонора Гравуэн. Соседи и друзья, которым Аньес доверила грудную дочку. На то, чтобы найти Ханну Рубен, родившуюся 15 августа 1942 года, ушел год.

Эжени преуспела. Сама того не зная, она десятки лет жила рядом с пианино, украденным у невинных. Тот же самый инструмент проявил талант другого невинного – Жана. Спасибо, Рафаэль, спасибо, что сунули записку под клавишу.

Эжени подошла к Жану после одного из концертов и отдала ему блокнот, где сделала запись: «Ханна Рубен, родилась 15 августа 1942-го, в 1947-м ее удочерили Гравуэны». Ниже стояли адрес и номер телефона.

Жан только через несколько недель решился позвонить Ханне. И вот она сидит перед ним в зале, пропахшем едой и вином, и смотрит ему в глаза, дожидаясь, когда он решится заговорить.

Жан, никогда в жизни не пивший спиртного, налил себе полный бокал рислинга, чтобы набраться мужества. И произнес одну-единственную фразу:

– Пианино, которое спасло мне жизнь, – ваше.

27

20 ноября 2010

– В день похорон Мари Роман эксгумируют ее дочь… Я все правильно поняла, Поль?

– В пятницу, в девять утра.

– А похороны Мари состоятся в пятницу, в 15:00.

– Хочешь присутствовать при эксгумации Бланш Судковски?

– А я имею право?

– Вообще-то нет. Но ты… задействована: вы с Аной – единственные родственники твоей тети. Так что в данном случае можно отступить от правил.

– Но… я уйду, когда будут открывать гроб. Договорились?

– Это никогда не делают на кладбище, если только не переносят старые останки в оссуарий. Тело отправится прямиком в Дижон на опознание. У нас есть ДНК ее тети Жанны, Мари Роман и Судковски, ее родителей.

Поль собирается что-то добавить, но в последний момент передумывает.

– Все в порядке, Поль?

Он отвечает грустной улыбкой. Мой друг выглядит усталым с тех пор, как ночует в Гёньоне, и видок у него какой-то… неухоженный, как у человека, «раздружившегося» с бритвой. А может, все дело в Адели? Мы сидим в ресторане в «Монже». Я только что приехала в Гёньон. Сейчас 11:00, я плакала всю ночь, а утром села в поезд, спрашивая себя, как Ана отреагирует на новость Пьера о ребенке.

– Не будет в порядке, пока не арестую Судковски. После Солланша он отключил телефон. Потом мы засекли его в Париже.

– В Париже?

Он кивает.

– Где?

– Пока точно неизвестно.

– Я могу сегодня вечером вернуться в дом на улице Фреден?

– Лучше заночуй в «Монже». Останешься надолго?

– На неделю. В воскресенье утром забираю Ану от отца… В пятницу утром буду на кладбище.

– Не свалишься от усталости?

– Попытаюсь.

– Выглядишь ты не лучшим образом, Аньес.

– Ревела всю ночь. Полегчало.

– …

– Новая молодая жена Пьера Дюгена беременна.

– …

– Не делай такое лицо, Поль. Я уже прощалась с Пьером… Так говорят о человеке, чьего возвращения в свою жизнь уже не ждешь, а снится он не каждую ночь, а через одну. Вот только не знаю, как отреагирует Ана.

– Ты поэтому лила слезы?

– Да. Я плакала, потому что мне никогда не нравилось быть единственным ребенком в семье. Я всегда хотела брата или сестру. Умоляла родителей, но они не слышали меня – слишком страстно любили музыку и путешествия. К тому же Колетт пришлось бы на каникулах отвечать за двух ребятишек вместо меня одной… А у моей бедной тети не было для них места…

Я опрокидываю чашку – кофе разливается по столу, – вскакиваю и бегу за стойку, чтобы взять губку. Зал опустел, и я веду себя как дома.

– Прости Поль, – говорю я, убирая следы бедствия. – Я не хотела, чтобы Ана повторила мою судьбу, и собиралась родить второго ребенка от Пьера, но он всегда возражал. А эта поставила его перед фактом… В нашей паре нехороша была сама пара.

Появляется Льес. Судя по его виду, он только что с работы и совсем не спал, но прочитал мое сообщение и примчался.

– Я с ночной… Слава богу мы дожили до уик-энда. Вечером приедет Лина.

Он здоровается с Полем, целует меня.

– Хорошо пахнешь, подруга. Кажется, ромашкой… Ты плакала?

– Пионовым шампунем… Итак, господин будущий муж, что там с твоей свадьбой?

– Все прекрасно, но мне ужасно страшно. Я счастлив и боюсь.

– И по-прежнему влюблен?

– Я буду вечно любить Лину!

– Где поселитесь?

– Думаю, Лина переедет сюда… Она так говорит и уже послала резюме в мэрию.

– Покинет свои прекрасные горы?

– Да она их ненавидит – совсем как ты… Ты правда покупаешь дом на Фреден?

– Если Ана согласится. Тогда я тоже тут обоснуюсь. Буду жить в Гёньоне две недели в месяц для начала, а там будет видно.

– Спасибо, что согласилась быть свидетельницей Лины. Я опупел, когда увидел, что ты родилась в Гёньоне! Считал, что ты из Лиона.

– Моя мать родила у Колетт прямо над сапожной мастерской. Между первыми схватками и моим появлением на свет прошло