Круг в огне: Рассказы - Фланнери О'Коннор

досидеться до конца света, если их раньше никто не подымет. А под прямым углом, но рядом с хорошо одетой приятной дамой сидела женщина с тощим лицом, явно мать мальчика. На ней была желтая рубашка и свободные брюки винного цвета, и то и другое поношенное, в катышках, и по коже около губ было понятно, что закладывает в рот табак. Грязные песочного цвета волосы были перетянуты сзади обрывком красной бумажной ленты. Хуже ниггеров, ей-богу, подумала миссис Терпин.

По радио пели гимн «Я глянул вверх, Он глянул вниз», и миссис Терпин, которой он был знаком, вывела про себя последнюю строчку: «И знаю, что венец мне угото-ован».

Миссис Терпин, не подавая виду, всегда обращала внимание на то, как люди обуты. На хорошо одетой даме были красные с серым замшевые туфли под цвет платья. На самой миссис Терпин были ее хорошие черные лакированные кожаные лодочки. На некрасивой девушке были стандартные скаутские туфли и толстые носки. На старушке были теннисные туфли, а на матери мальчика – белая нищебродка, что тут скажешь, – нечто похожее на домашние шлепанцы: черная соломка с продернутой золотой тесьмой, ровно то самое, что ожидаешь на такой увидеть.

Иной раз поздно вечером, когда миссис Терпин не засыпалось, она задавалась вопросом, кем бы предпочла быть, если бы нельзя было быть собой. Допустим, перед тем, как ее сотворить, Иисус сказал бы ей: «Можешь выбрать одно из двух. Либо негритянка, либо белая нищебродка», – что бы она Ему на это? «Пожалуйста, Иисусе, очень Тебя прошу, – сказала бы она, – можно я подожду, пока еще какое место освободится?» Но Он бы сказал: «Нет, тебе отправляться прямо сейчас, и у Меня для тебя только эти два на выбор, так что решай». Она бы юлила, и вертелась, и упрашивала, и умоляла, но всё без толку, и наконец сказала бы: «Хорошо, делай меня тогда негритянкой – но не нищебродкой только». И Он сотворил бы ее аккуратной, чистой респектабельной негритянкой, ею же самой, но черного цвета.

Рядом с матерью мальчика сидела рыжеволосая женщина, довольно молодая, она читала один из здешних журналов и вовсю трудилась над жевательной резинкой, так жвачку эту и так, и в хвост ее и в гриву, как сказал бы Клод. Во что она была обута, миссис Терпин не видела. Не нищебродка, просто заурядная особа. Иногда миссис Терпин, улегшись вечером в постель, перебирала в уме категории людей. В самом низу цветные, большая их часть, не те, к которым она принадлежала бы, родись цветной, но большинство; дальше, на одном с ними уровне, – не выше, просто сбоку – белые нищеброды; дальше, над теми и другими, владельцы жилья, а над ними те, у кого и жилье собственное, и земля, вот как у них с Клодом. Над ней и Клодом люди, у которых куча денег, и дома́ намного просторней, и земли куда больше. Но тут все усложнялось, потому что иные, у кого куча денег, люди вульгарные, им место пониже, чем ей и Клоду, а иные, в ком хорошая кровь, потеряли деньги и должны снимать жилье, и, потом, бывают такие цветные, у которых и дом свой, и земля. В городе, например, есть цветной дантист, так у него два красных «линкольна», и бассейн, и ферма с зарегистрированным беломордым скотом герефордской породы. Обычно к тому времени, как она засыпала, все категории начинали вместе коловращаться и колошматиться у нее в голове, и ей снилось, что все эти люди без разбора набиты в один товарный вагон и их везут в газовую печь.

– Какие часы красивые, – сказала она и подбородком показала направо. Там висели большие настенные часы, их циферблат был оправлен в латунный взрыв солнечных лучей.

– Да, очень милые, – согласилась элегантная дама. – И идут точнехонько, – добавила она, посмотрев на свои часики.

Некрасивая девушка возле нее подняла взгляд на часы, усмехнулась, потом поглядела в упор на миссис Терпин и усмехнулась еще раз. После этого опять уставилась в книгу. Она явно была дочерью дамы: хотя по характеру ничего общего, овал лица у них был одинаковый и одинаковые голубые глаза. У дамы они приятно лучились, а у девушки попеременно то тлели, то вспыхивали на опаленном лице.

А вдруг Иисус сказал бы так: «Ладно, можешь либо белой нищебродкой, либо негритянкой, либо уродиной, выбирай!»

Миссис Терпин почувствовала, что ей ужасно жаль девушку, впрочем, подумала при этом, что одно дело быть некрасивой, другое – вести себя некрасиво.

Женщина с табачными губами повернулась на стуле и посмотрела на эти часы. Потом повернулась обратно и взглянула не на миссис Терпин, а немного вбок от нее. Один глаз у нее косил.

– А хотите знать, как такие часы заиметь? – спросила она громким голосом.

– Нет, у меня уже есть дома часы, я ими довольна, – сказала миссис Терпин. Если такая встрянет в разговор, то всех забьет моментально.

– Их за купоны зеленые дают, – сказала женщина. – На них-то он, видать, часами и разжился. Накопишь порядочно, можно столько всякого заиметь. Я вот бижутерией разжилась.

Тебе бы лучше мочалкой да мылом разжиться, подумала миссис Терпин.

– Я купила на них натяжные простыни, – сказала приятная дама.

Ее дочь громко захлопнула книгу. Она посмотрела прямо перед собой, напрямик сквозь миссис Терпин и дальше, за спину ей, сквозь зеленую занавеску и окно во всю стену. Глаза девушки вдруг зажглись каким-то диковинным светом, неестественным, каким ночью горят дорожные знаки. Миссис Терпин повернула голову посмотреть, что там такое делается снаружи, но ничего не увидела. Только бледные тени прохожих на занавеске. И никакой ведь причины не было, чтобы девушка именно ее выбрала мишенью для своих нехороших взглядов.

– Мисс Финли, – вызвала медсестра, приоткрыв дверь. Та, что жевала резинку, встала, прошла мимо нее и Клода и направилась в кабинет. Туфли у нее были красные, на высоком каблуке.

Некрасивая девушка все смотрела и смотрела на миссис Терпин в упор поверх журнального стола, как будто была все же какая-то особая и веская причина для неприязни к ней.

– Погода чудесная, вы не находите? – сказала мать девушки.

– Погода убирать хлопок, если ниггеров на это найти, – сказала миссис Терпин. – Но у ниггеров теперь на хлопок нет желания. Белый убирать хлопок не пойдет, а теперь и ниггер не пойдет – они как белые хотят быть.

– Пускай попробуют как белые, – сказала, подаваясь вперед, белая нищебродка.

– У вас есть хлопкоуборочная машина? – спросила приятная дама.

– Нет, – ответила миссис Терпин, – они половину хлопка оставляют на поле. Да у нас и не