Круг в огне: Рассказы - Фланнери О'Коннор

так уж много земли под хлопком. Хочешь сейчас фермерствовать, надо всего иметь помаленьку. У нас два акра под хлопком, свиней немножко, кур немножко и коровы беломордые, ровно столько, что Клод может сам с ними управляться.

– Вот чего я б не хотела ни в жизнь, – сказала нищебродка, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Свиней. Противные, вонючие, хрюкают себе да роются где ни попадя.

– Наши свиньи не грязные и не вонючие, – возразила миссис Терпин, уделяя ей лишь крохотную толику внимания. – Они чище у нас, чем кое у кого дети. Их копыта и земли-то не касаются. У наших свиней загон с бетонным полом, – объяснила она, обращаясь уже к приятной даме, – и Клод каждый вечер окатывает их из шланга, а потом смывает все с пола.

Намного чище, подумала она, чем этот вот мальчик. Бедное противное маленькое существо. Он так и не пошевелился за все время, только засунул в рот грязный палец.

Женщина отвернулась от миссис Терпин.

– Ни за что бы я ни из какого шланга никаких свиней не окатывала, – сказала она стене.

Да у тебя бы их и не было, сказала про себя миссис Терпин.

– Хрюкают, роются и визжат, – пробормотала женщина.

– У нас всего помаленьку, – сказала миссис Терпин приятной даме. – Смысла нет иметь больше, зачем нам столько, что не управиться? Нас двое, и работники уж какие есть. Мы нашли в этом году ниггеров на хлопок, но Клод их должен с утра привозить, а вечером везти домой. Полмили пешком пройти не могут. Не могут – и всё тут. Я вам так скажу, – она весело рассмеялась, – мне, конечно, надоело ниггеров умасливать, но хочешь, чтоб они на тебя работали, изволь тогда их любить. Появляются утром, я к ним выскакиваю: «Доброго утречка!» – а потом Клод везет их на поле, и я машу им так, что рука отваливается, а они мне машут в ответ.

Она быстро-быстро помахала рукой для наглядности.

– Словом, у вас с ними согласие, – сказала дама, показывая, что прекрасно ее поняла.

– Да, милая моя, – сказала миссис Терпин. – А когда они обратно с поля, я выбегаю, несу им ведро воды со льдом. Вот теперь как, и дальше так будет, – сказала она. – Хочешь – не хочешь, надо привыкать.

– Я себе знаю одно, – сказала белая нищебродка. – Что две вещи я ни в жизнь: любить ниггеров и свиней из шланга окатывать.

И презрительно хмыкнула.

Взгляд, которым миссис Терпин обменялась с приятной дамой, означал, что у них на уме одинаковое: чтобы о чем-то знать, надо для начала кое-что иметь. Но всякий раз, как миссис Терпин переглядывалась с дамой, она чувствовала, что некрасивая девушка так и не свела с нее своих особенных глаз, и ей стоило труда потом возвращаться мыслями к теме разговора.

– Когда у тебя что-то свое имеется, – сказала она, – тебе заботиться надо об этом.

А когда у тебя нет ни шиша, добавила она молча, ты можешь себе позволить отправляться каждое утро в город и просто сидеть себе, поплевывая, на парапете у здания суда.

Причудливая крутящаяся тень прошла по занавеске у нее за спиной и бледно повторилась на противоположной стене. Потом о наружную стену здания звякнул руль велосипеда. Дверь открылась, и в нее вплыл поднос из аптеки-закусочной, на котором стояли два больших красных с белым бумажных стакана с крышками. Поднос держал высокий, очень черный подросток в пожелтевших белых брюках и зеленой нейлоновой рубашке. Он медленно, словно под музыку, жевал резинку. Он поставил поднос в сквозной выемке около папоротника и просунул голову во внешний кабинет, высматривая секретаршу. Ее там не было. Он облокотился на полочку по нижнему краю выемки и стал ждать, выставив узкий зад и вихляя им из стороны в сторону. Потом занес руку над головой, опустил и почесал себе затылок.

– Мальчик, видишь, там кнопка? – сказала миссис Терпин. – Нажми, и она придет. Она, наверно, где-то внутри.

– Нажму, и придет? – покладисто переспросил парнишка, как будто ни разу еще эту кнопку не видел. Он наклонился вправо и надавил на кнопку. – Она, бывает, выходит отсюдова совсем, – сказал он и, не снимая локтей с полочки, перекрутился назад, к своему как бы зрительному залу. Появилась медсестра, и он перекрутил туловище обратно. Она дала ему доллар, он порылся в кармане, зачерпнул монет и отсчитал ей сдачу. Она оставила ему пятнадцать центов на чай, и он вышел с пустым подносом. Тяжелая дверь медленно повернулась и, закрываясь, испустила сосущий звук. Некоторое время все молчали.

– Всех бы ниггеров обратно туда, в Африку, – сказала белая нищебродка. – Откуда пришли.

– Ну что вы, я не могу обойтись без моих добрых цветных друзей, – сказала приятная дама.

– Ниггер – он вовсе даже не самое плохое, что бывает на свете, – согласилась с ней миссис Терпин. – Как мы разные все, так и они тоже.

– Да, и нужны разные, чтобы земля крутилась как следует, – сказала дама своим мелодичным голосом.

Услышав это, девушка с плохой кожей стиснула зубы. Ее нижняя губа вывернулась наружу, обнажив бледно-розовую внутренность рта. Несколько секунд, и губа приняла обычное положение. Это была самая скверная гримаса, какую миссис Терпин видела в жизни, и на какой-то миг пришла уверенность, что гримаса была адресована именно ей. Девушка смотрела на нее так, словно всю жизнь знала ее и испытывала к ней неприязнь, всю жизнь, казалось, не только свою, но и миссис Терпин. Ты что, девочка, мы не знакомы даже, промолвила миссис Терпин про себя.

Она заставила себя вернуться к разговору.

– В Африку их высылать резона нет, непрактично, – сказала она. – Они не поедут. Слишком хорошо им тут живется.

– Будь моя воля, я бы не поглядела, поедут – не поедут, – сказала женщина.

– Всех туда не отправить никакими силами, – сказала миссис Терпин. – Прятаться начнут, ложиться, больными прикидываться, стонать, вопить, брыкаться, лягаться. Нет, туда их никакими силами.

– Как они сюда, – сказала нищебродка, – так пускай и отсюда.

– Их меньше было тогда, – объяснила миссис Терпин.

Женщина посмотрела на миссис Терпин как на идиотку, но этот взгляд миссис Терпин не смутил, ведь важно, кто смотрит.

– Нетушки, – сказала она, – они тут все останутся, тут можно махнуть в Нью-Йорк, найти себе кого побелее в жены или мужья и улучшить свой цвет. Они все этого хотят, все до одного, – свой цвет улучшить.

– А знаешь, что из этого выйдет? – спросил Клод.

– Нет, Клод, что? – спросила миссис Терпин.

У Клода в глазах блеснула искра.

– Беломордые ниггеры, – сказал он без тени улыбки.

Все засмеялись, кроме белой