Дыхание: простой инструмент для ментального и физического здоровья - Максим Калтыгин

гипоксии. Эта глава будет интересна тем, кто готовится к горному восхождению или собирается ехать в отпуск в горы, а следующая — посвящена тому, как ученые и медики научились использовать недостаток кислорода… нам во благо.

Мы были почти у вершины, когда двухметровый десантник, шедший впереди меня, начал оседать на снег. Собрав остатки сил, я рванул вперед и успел кое-как подхватить его и прислонить к валуну на тропе. От резкого движения в глазах потемнело, кровь стучала в висках, сердце выпрыгивало из груди, казалось, легкие вот-вот разорвутся. Стараясь не потерять сознание, я на ощупь опустился рядом. Вокруг бушевала метель — протянешь руку, и ладонь не увидишь; ледяной ветер прошивал через несколько слоев одежды. Воздуха не хватало, обрывки мыслей выплывали из темноты и уходили в темноту. Эльбрус жестко испытывал нас вчера на высоте 4000 метров. Здесь, на высоте 5100 метров, он убивал…

…Накануне вечером в «Приюте 11» — на последней стоянке на пути к вершине — мы оставили трех наших товарищей в кроватях. Один из них, крепкий 35-летний парень — 15 лет в войсках, 500 прыжков, десантировался за полярным кругом, — побледнел и чуть не потерял сознание прямо на тропе. Двое других — мои коллеги, которые приехали на Эльбрус на две недели позже нашей группы, — выпили все спазмолитики из аптечки и лежали на кроватях в позе эмбриона, стараясь не шевелиться. Час назад они шутили, что сэкономили две недели акклиматизации и дальше пойдут впереди группы. Наши инструкторы переглядывались и хмурились в ответ. «Голова болит, как после вечеринки, только в десять раз сильнее. Любое движение вызывает новый приступ боли. Заснуть невозможно. Яркий свет раздражает, да и все вокруг раздражает: люди, звуки…» — описывали мои коллеги свое состояние. Мы уложили их и распаковали оборудование — до отбоя многое предстояло сделать.

Ночью разразилась гроза. Казалось, молнии бьют в гору в нескольких метрах от нас, все ближе и ближе. «Приют 11», должно быть, краснеет, когда его называют гостиницей. По сути, это вагончик с деревянными двухъярусными кроватями и прибитыми к ним войлочными одеялами. Удобства во дворе, над пропастью… Но здесь есть главное — генератор. А значит, мы, врачи, могли делать то, ради чего приехали на Эльбрус с командой десантников, ради чего дошли сюда, на высоту 4100 метров пешком, с 20-килограммовыми рюкзаками на плечах, без помощи ратраков, снегоходов и подъемников. Мы могли проводить исследования: брать кровь, измерять уровень молочной кислоты, давление, снимать показатели сатурации — насыщение крови кислородом на разных высотах. Нашей целью было проверить, насколько эффективны гипоксические тренировки, которые мы проводили внизу, на обычной высоте. Половина группы бегала на дорожке в нормобарической камере со сниженным содержанием кислорода, вторая половина тренировалась на дорожке, как любой человек в спортзале.

До «Приюта 11», до высоты 4100 метров, мы шли с усилием, но в целом спокойно. Если не считать того, что сгорели на солнце и теперь шелушились все участки тела, не прикрытые одеждой и не намазанные солнцезащитным кремом. По дороге мы останавливались на станциях «Кругозор», «Мир» и «Гарабаши», отдыхали, любовались видами, фотографировались, снимали показатели у группы, брали пробы и шли дальше. И вот у «Приюта 11» горы показали наконец свой характер. Дышать по мере подъема было все тяжелее: давление на такой высоте низкое, кислород просто не поступает в легкие, приходится делать частые, глубокие вдохи — ощущения такие, словно пытаешься дышать под водой. Кружится голова, спать почти невозможно, вся группа ворочается без сна. А за дощатыми стенами ревет и грохочет горная гроза.

Утром прояснилось. Разбитые и невыспавшиеся, мы собрали вещи и, оставив трех наших товарищей с одним из инструкторов в «Приюте 11», сами выстроились в шеренгу, надели «кошки» и начали восхождение. Постепенно мы продвигались к скалам Пастухова. Их было очень хорошо видно, казалось, они совсем близко. Но это обманчивое ощущение. До них мы добирались несколько часов. Длина шага равнялась длине ступни, шли медленно и размеренно — любое ускорение вызывало одышку и сердцебиение, и тогда приходилось садиться и отдыхать. Мы были почти у вершины, когда двухметровый десантник, шедший впереди меня, начал оседать на снег, а я рванул к нему…

— …Макс! Макс! Ты меня слышишь? Посмотри на меня.

Я открыл глаза и прямо перед собой увидел лицо инструктора. Он тер мне щеки снегом.

— Я что, отключился? Надолго?

— На минуту, не больше. Давайте-ка подышим…

Инструктор протянул мне баллон с кислородом, я сделал несколько вдохов — сразу стало заметно легче. Мы с десантником поднялись и ошалело посмотрели друг на друга. Тело было ватным, в ушах звенело. Фигуры наших товарищей виднелись впереди — нас ждали. Мы отряхнули снег и медленно двинулись вперед. Инструктор шел рядом.

— На последних метрах так бывает. Берегите силы, еще вниз идти.

— Сколько осталось?

— 120 метров. За час дойдем.

— Значит, скоро назад?

— Назад-назад. Вернетесь — книгу об этом напишете…

Я усмехнулся и поправил рюкзак. Напишу. Точно напишу.

* * *

В тот день мы добрались до вершины (5621 метр), но оставаться здесь долго, несмотря на окружавшую нас красоту, не хотелось. Сделав несколько фотографий, мы начали спускаться обратно. И тут снова почувствовали, насколько коварны горы. Небо затянуло, видимость ухудшилась до нескольких метров, снова началась метель. Дорогу стало еле видно, ветер пронизывал насквозь. Это произошло неожиданно, буквально за 10 минут! Инструктор обвязал нас страховочной веревкой, построил в колонну и повел за собой. Медленно шагая, мы вернулись в «Приют 11». Наши товарищи все так же лежали, стараясь не шевелиться. Свернув палаточный лагерь, проделав запланированные обследования, мы начали спуск: добровольцы пешком, а исследователи, в том числе наши многострадальные коллеги, — на ратраке, а затем на карусельной канатке, ведущей вниз. Я спускался на этой «жердочке» за одним из коллег, который испытал на себе «горную» болезнь. Он сидел согнувшись, опустив голову, словно у него болел живот. И на моих глазах происходило удивительное! С каждыми 10 метрами спуска его голова поднималась все выше и выше. Он оживал на глазах! На станции «Мир» это был уже практически прежний человек, бодрый, спокойный и приятный. Второй коллега тоже ожил. Высота испытала и отпустила нас — живыми и невредимыми.

* * *

Гипоксию еще называют кислородным голоданием или кислородной недостаточностью, «горной» болезнью. Когда ваш гид говорит: «Смотрите не схватите горняшку», он имеет в виду именно гипоксию в комплекте с физической усталостью, переохлаждением и обезвоживанием. Когда мы поднимаемся на высоту, например на воздушном шаре, и испытываем гипоксию, это называют высотной болезнью. Итак — кислородное голодание, «горняшка», высотная болезнь — все это