Блуждающий нерв. Руководство по избавлению от тревоги и восстановлению нервной системы - Стэнли Розенберг

характерным образом деформирует череп. Хотя эта группа клиентов состоит в основном из детей и подростков, сама по себе деформация наблюдается не только у детей; я вижу ее и у многих взрослых, испытывающих проблемы с социальной вовлеченностью. Этот же подход может дать похожие результаты и для взрослых.

Могут ли характерно деформированные кости черепа давить на определенные кровеносные сосуды или нервы? Череп младенца состоит из нескольких пластин, соединенных прочной соединительной тканью. Если хронически напряженная грудино-ключично-сосцевидная мышца постоянно тянет за височную кость, она может деформировать череп. Если напряжение мышцы не снять, то череп останется деформированным и тогда, когда малыш подрастет.

Многие родители обращаются ко мне, потому что уже знают, что у ребенка плагиоцефалия. Если же родители об этом не знают, я показываю, как прощупать форму головы и найти асимметрию, прежде чем начать сеанс лечения. Уменьшение напряжения грудино-ключично-сосцевидной мышцы с одной стороны заметно улучшает форму головы ребенка всего за несколько минут.

Техника скругления «плоского затылка»

Я начинаю с прощупывания двух грудино-ключично-сосцевидных мышц, затем начинаю работать с более напряженной стороной. Я прочно, но мягко беру верхнюю часть ГКС мышцы с этой стороны большим и указательным пальцами. От этого не должно быть больно. (См. «Грудино-ключично-сосцевидная мышца» в Приложении.) Я прошу одного из родителей взяться за ступню ребенка с той стороны, где мы собираемся снимать напряжение ГКС мышцы, осторожно согнуть ее вниз в голеностопном суставе, а второй рукой согнуть вверх пальцы ноги. Через пару минут ребенок расслабляется, и грудино-ключично-сосцевидная мышца становится намного мягче и податливее. Когда ГКС мышца больше не давит на череп с одной стороны, плоская часть округляется, и обе стороны становятся симметричными. Обоснование этой техники вы можете найти в книге Тома Майерса «Анатомические поезда» («Эксмо», 2018 г.), в которой он описывает «поверхностную фронтальную линию»{88}.

Затем мы с родителями снова ощупываем голову ребенка. Она во всех случаях становится более симметричной. Когда ребенок приходит на новый сеанс, я вижу, что изменения сохранились.

АУТИЗМ: ПРИМЕР ИЗ ПРАКТИКИ

Я, конечно, очень радуюсь, видя, как меняются дети, которых я лечу, и слыша рассказы об улучшении от родителей, но следующий шаг для меня – узнать, смогут ли другие научиться такому же подходу и добиться похожего успеха. В моей школе в Копенгагене мы предлагали двухлетнюю программу, основанную на биомеханических краниосакральных техниках, которые я перенял у своего учителя Алена Геэна. Много лет я начинал первый день первого курса, обучая студентов «Технике нейрофасциального релиза» (см. вторую часть книги). Я все лучше понимал, насколько же проста и сильна эта техника.

На второй день я спросил у студентов, пробовал ли кто-нибудь воспользоваться техникой, которой я их научил, и если да, то что из этого получилось. Один из студентов по имени Тор рассказал классу о своем успехе. Вернувшись домой, он решил опробовать процедуру, которой научился в первый день, на своем 17-летнем младшем брате Вильяме, у которого был диагностирован инфантильный аутизм.

Вильям был асоциален; обычно он сидел в своем кресле и разглядывал приставку «Плейстейшн» или играл с ключами. Он ни с кем не разговаривал и не смотрел в глаза. А еще он бывал капризен; если его что-то расстраивало, даже мелочь с точки зрения других, он замыкался в себе и дулся. Тор рассказал об одном приступе молчания, который продлился три месяца: Вильяма заставили надеть футболку, которую он надевать не хотел. Хотя футболку ему пришлось носить всего один день, молчал он после этого три месяца.

После того как Тор проделал «Технику нейрофасциального релиза», Вильям отклонился в кресле и посмотрел Тору в глаза – так он раньше никогда не делал. Затем он встал на одну ногу. Как и многие аутисты, Вильям не мог держать равновесие достаточно хорошо, чтобы стоять на одной ноге. Потом он перенес вес на другую ногу и встал на нее. Одной этой процедуры оказалось достаточно, чтобы привести Вильяма в состояние социальной вовлеченности. Он начал общаться с семьей, одноклассниками в школе и даже завел друзей.

Тор попросил меня полечить Вильяма, и я провел четыре или пять сеансов. Но бо́льшую часть работы над его нервной системой проделал сам Тор, еще до того как привести его ко мне.

В следующие несколько месяцев Вильям нашел много друзей, съездил в несколько европейских стран на каникулы, поступил в любительский театр, занялся йогой и нашел подругу. Он получил диплом бакалавра на факультете СМИ в Копенгагенском университете, а затем и магистерскую степень.

Когда я в последний раз встречался с Вильямом, он сказал мне, что дела у него идут очень хорошо, и с гордостью рассказал, как съездил в отпуск в Амстердам с тремя друзьями – тоже молодыми ребятами со сложными диагнозами. Они справились с поездкой самостоятельно: забронировали гостиницу, нашли рестораны, побывали в музеях и в целом отлично провели время. Вильям сумел стать мастером спорта по шахматам и даже обыгрывал в турнирах мастеров из других стран. Кроме того, он как раз поступил на работу саунд-дизайнером в датскую компанию, разрабатывающую видеоигры.

Рассказ Тора о Вильяме вы можете найти на YouTube (ищите по ключевым словам autism, William, Stanley).

ОСОБЫЕ СООБРАЖЕНИЯ ПРИ ЛЕЧЕНИИ ДЕТЕЙ С АУТИЗМОМ

Лечение детей (особенно с расстройствами аутистического спектра) с помощью мануальной терапии имеет свои трудности. Даже дети без аутизма обычно не готовы долго лежать на массажном столе. А если они уже перенесли какие-нибудь болезни, то, скорее всего, уже не раз бывали у врачей и в больницах, где их заставляли лежать неподвижно для осмотра или болезненных уколов.

Трудно представить, как ребенок с подобным отрицательным опытом может почувствовать себя в безопасности, особенно на первом сеансе лечения: он лежит на спине, совершенно беспомощный, в незнакомой комнате, к нему подходит незнакомый человек, наклоняется и начинает делать что-то непонятное. Естественная реакция на такое – сопротивление, и терапевту требуется немало терпения, умения и опыта, чтобы помочь ребенку почувствовать себя в безопасности.

Многим детям-аутистам, помимо прочего, не нравится, когда их трогают. Иногда лечение поначалу напоминает танцевальную импровизацию с участием ребенка, родителя и меня, и мне далеко не сразу удается добиться от ребенка достаточного доверия, чтобы тот позволил мне к себе прикоснуться и начать лечение. Впрочем, успешное лечение ребенка-аутиста всегда очень радует.

Если вы работаете с детьми-аутистами, вам нужно кое-что знать. Когда они в первый раз приходят к вам, для них вполне естественно вас опасаться. Они вас не знают и часто пугаются массажного стола, который похож на медицинский стол для обследований. У вас могут быть самые благие намерения, но они этого не знают. Если