Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

деле творится в охваченном революционной бурей Альбионе, и какие силы будут противостоять их войскам. Но в том, что от былой мощи великой Британской империи осталась лишь жалкая тень, уже не сомневался никто. Основная часть Гранд Флита теперь находилась в руках американцев, а сухопутная Красная Армия (Red Army), сформированная из разрозненных революционных отрядов, пока вела себя крайне пассивно. Всё это вселяло надежду, что война в Европе очень скоро завершится, причём завершится безоговорочной победой стран Тройственного Союза.

Питер – Москва – Питер

Национальный герой и новоиспечённый Георгиевский кавалер Казанцев сразу после получения высокой награды собирался немедля отправиться в Москву навестить мать, отчима и сестру, однако ему пришлось задержаться в Питере ещё на пару дней. Повод был более чем серьёзный: Вову-Казанову пригласили – ни много ни мало – на заседание Госсовета Империи! Государственные мужи державы во главе с самим императором возжелали лично расспросить очевидца о ситуации в революционной Англии.

Когда заробевшего лейтенанта Казанцева пригласили в зал заседаний Мариинского дворца, от обилия царских вензелей, эполет, наград, муаровых лент у него зарябило в глазах. Но как только ему начали задавать вопросы, он осмелел, и его голос постепенно звучал всё увереннее.

– Мы никак не можем понять, кто именно возглавляет эту пресловутую Красную Британскую империю? – спросил экс-председатель Совета министров граф Коковцев.

– Вообще-то в стране хозяйничают некие ревкомы – Revcoms. А во главе государства стоит… этот, как его… – Казанцев набрал воздуха и с трудом выговорил по слогам: – Pro-le-ta-ri-at.

– Про-ле-та-ри-ат? – переспросил граф. – Хм, первый раз слышу!

– Самого сэра… пардон, комрада Пролетариата я живьём не видел и не слышал, но, судя по всему, это страшный человек, – продолжал лейтенант. – Все ревкомы выполняют его приказы и безоговорочно признают его диктатуру. От имени Пролетариата повсеместно вершится скорый и неправедный суд.

– А как официально называется его должность? Президент, премьер, канцлер или ещё кто? – задал вопрос сам государь император Николай II.

– В прессе и официальных указах его именуют диктатором или гегемоном.

У присутствовавших в зале государственных деятелей от изумления приоткрылись рты.

– Так и пишут: диктатор?! – переспросил главком великий князь Николай Николаевич.

– Именно так. И государственный строй там теперь называется не монархией и не республикой, а диктатурой Пролетариата.

В зале воцарилась тишина – никто не мог поверить, что такое возможно в просвещённой Европе. Представители высшей власти наивно полагали, что диктатура как форма государственности изжила себя уже в Средние века.

– Пролетариат… – задумчиво произнёс Николай II. – Звучная фамилия. Отдалённо похожа на Палеолог. Но это – определённо псевдоним. Уверен: стоит потереть его мочалкой, и окажется, что никакой он на самом деле не Пролетариат, а обычный Зильберштейн!

Несколько дней спустя на стол императора легла справка, специально подготовленная мэтром филологии академиком Брандтом. В ней говорилось, что псевдоним диктатора происходит от латинского слова «proles», дословно означающего «производить на свет потомство». То есть Пролетариат буквально переводится как «Производитель детей». Но вот почему глава британской революционной власти взял себе такой странный псевдоним, академик объяснить не смог и ограничился лишь констатацией факта.

«Наверное, это навсегда останется загадкой. Гадкой», – подумал Николай II и поморщился, осознав, что он, будучи отцом пятерых детей, тоже в некотором смысле пролетарий.

…Вот так Вова-Казанова навешал лапши на уши самого государя императора! Но он сделал это безо всякого злого умысла. Просто в силу возраста, профессии и интересов новоиспечённый лейтенант слабо разбирался в политике. Да и английским языком он владел не слишком хорошо. В общем, как он сам понял, так и рассказал. И тем самым ввёл в заблуждение всю государственную элиту Российской империи.

* * *

Наконец-то в Москву! Купив в подарок несколько экземпляров журнала «Искры» со статьёй о себе, а для сестры – отдельно модные французские духи «Коти», Казанцев отправился на Николаевский вокзал. И уже на следующий день топтал своими английскими ботинками мощёные улицы первопрестольной.

В семействе Казанцевых за минувшие два года произошли значительные изменения. Его сестра Татьяна вышла замуж и родила сына, которого назвали Никитой. Мать и отчим уехали из Москвы в нижегородское имение; отчим по состоянию здоровья оставил преподавательскую работу и жил на берегу Волги, где чувствовал себя значительно лучше. В квартире на

Таганке теперь обитали Татьяна с мужем и грудным ребёнком, а также домработница.

Новоявленного родственника – Татьяниного мужа – звали Серж Балкани. Казанцеву он сразу не понравился: рафинированный интеллигент в пенсне, высокий и узкоплечий, с куцей чёрной бородкой. Он был железнодорожным инженером, занимался какой-то специфической фигнёй – семафорами, сигнализацией, жезлами… Как работник стратегически важной отрасли, он призыву в армию не подлежал и представлял войну лишь по газетам и картинкам в журнале «Нива». Зато Серж любил рассуждать о политике, искусстве, литературе и прочей ерунде, недостойной внимания офицера и патриота своей страны.

– Вот вы приехали из Петербурга… А «Трагедию Владимира Маяковского» в исполнении автора вы не видели? А оперу «Победа над солнцем» Матюшина и Кручёных? Говорят, она закончилась жутким скандалом…

Казанцев понятия не имел ни о кручёных, ни о верчёных, но предполагал, что это наверняка Russian version британского «пролеткала»… Ему вообще были неприятны и эти разговоры, и холёные руки Сержа с длинными музыкальными пальцами, и его манера строить из себя знатока всего, о чём бы ни зашёл разговор. «Отправить бы его хоть разок на передовую, под вражеские снаряды! А потом неплохо бы ещё в английскую тюрьму. Представляю бледное лицо этого умника!» – исподлобья смотрел он на своего собеседника. А тот как ни в чём не бывало продолжал бестактно терзать «героя нашего времени» назойливыми вопросами:

– Как, вы даже не знаете кто такой Давид Бурлюк? Неужели вы ни разу не слышали, например, это:

Пускай судьба лишь горькая издевка.

Душа – кабак, а небо – рвань,

Поэзия – истрёпанная девка,

А красота – кощунственная дрянь!

Нет, не слышал этой белиберды Казанцев. Ему по нраву были совсем другие стихи:

Я люблю кровавый бой,

Я рожден для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарский,

С вами век мне золотой!

Вот настоящая поэзия. А то – Дурлюк! Или как его там?..

* * *

Больше всего Казанцеву нравилось бесцельно гулять по Москве, особенно по знакомым с детства местам. Здесь ничто не напоминало о войне. Улицы и бульвары были полны пёстро разодетой публики, торговцы громко расхваливали свой товар, извозчики смачно ругались на лошадей и прохожих. Рекламные щиты на Охотном ряду предлагали пользоваться услугами акционерного общества «Гергард и Гей» по перевозке кладей, подписываться