Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

неё нет специального противоядия, которое «пахучки» называют «гильотиной» и хранят как зеницу ока. Но Гардт и без того уверена, что какой-то вонючей отраве не сломить её стальную волю, не обмануть разума, не заставить потерять контроль…

«Маша» какое-то время смотрит на бабулю сквозь дым.

Изучает кабинет, просторный, погружённый в интимный охряный полумрак. Дорогую мебель, персидские ковры, шикарный рабочий стол, затонированные панорамные окна. Затем ещё раз глубоко затягивается сигаретой, почти прикончив. Покрутившись на каблуках, не находит ничего умнее и изобретательнее, чем затушить окурок о край цветочного вазона в углу. И, наконец, переходит к делу.

— Бабушка… — говорит она, вполне натурально сдерживая эмоции и подбирая слова. С лёгким акцентом, выдающим многолетнее пребывание в чужой стране. — Мы с тобой всегда дружили, ты помнишь? Да, конечно, ты помнишь… Но недавно мне сказали, что ты имеешь к этому самое a direct relationship…

— К этому? — Марианна Олеговна уменьшает жар отеческой улыбки ровно вполовину, и в недоумении изгибает бровь. — О чём ты, Машенька?

Она знает — мим обладает крайне ограниченным запасом времени. А потому вот-вот перейдёт в атаку, направление которой от бхикшу пока ускользает. В следующее мгновение девушка у дверей выпаливает, словно слова жгут её изнутри, и она спешит избавиться от них как можно скорее:

— К вирусу на улицах Посада. К резне. К погромам, сожжённым мечетям, убитым нацменам. К сговору со skinheads. К заговору генерала Орлова. — Глаза «Марии» сверкают, и Марианна Олеговна не может не признать, что действительно видит перед собой родную внучку. Поразившись силе колдовских зелий, она стискивает сознание ледяными пальцами самоконтроля, а «родственница» задаёт прямой вопрос: — Докажешь мне, что слухи о твоей причастности — ложь?

Гардт улыбается. Она вполне владеет собой, уже полагая, что слухи о мощи экстрактов сильно преувеличены. Вздохнув, медленно проходится вдоль стола, пальцем ведя по прохладному краю.

— Милая, — как можно ласковей говорит она, — не забивай свою прелестную головку, прошу.

— Ты не ответила на мой вопрос, — с дрожью в голосе чеканит «Мария», подступая на шаг.

— Ох, деточка… — Марианна Олеговна склоняет голову и смотрит на геометрический узор ковра, позволяя «внучке» насладиться полуживой гримасой второго лица. — Ты же совершенно не понимаешь, во что лезешь…

По лицу девушки прокатывается целый ураган эмоций. И Марианна Гардт осознаёт, что испытывает восхищение. Мим, нанятый майором, действительно хорош. Он бесподобен! Бхикшу «Огня» чувствует, что её мозг атакован вновь и вновь, но решает, будто в айкидо, слиться с наступательным импульсом и с утроенной мощью вернуть его противнику. Она ни разу в жизни не получала «говорящую телеграмму», но теперь понимает фанатиков, описывающих впечатления от этого шоу, как потрясающие и незабываемые…

Однако самоуверенному лицедею осталось совсем немного времени для игры на первой скрипке. Потому что у Марианны есть нечто, чем она выбьет почву из-под ног своего собеседника. Не позволив «Марии» вставить ещё хоть слово, она вдруг вскидывается, пристально смотрит в глаза девушки и контратакует веско, угрюмо, словно хочет одним звуком голоса припечатать врага к месту:

— Каково это было, убивать Дубинина?

«Маша» отшатывается, в очередной раз доказав, что за её личиной скрывается прекрасный актёр. Тонкие брови арками ползут вверх, во всём облике читается откровенное непонимание. Лучше подобное удивление не сыграла бы и сама Мария…

— О чём ты говоришь, бабушка? — изумлённо выдавливает «американская внучка». — Ты меня пугаешь…

— Полно, друг мой! — сложив руки на груди, властно просит Гардт. — Ты убил Святослава Дубинина. Неужто ещё сам этого не осознал? Как, говоришь, там тебя кличут? Кажется, Алексей, верно? Так вот, Алексей, позволю предложить — довольно лицедейства, пора снять маски…

Улыбнувшись оторопевшему миму — о, как сладко наблюдать за его крахом, недопониманием, падением в скалистую пропасть! — Марианна Олеговна подходит к планшету на стене. Включает мощный верхний свет, максимальное кондиционирование помещения и убирает тонировку окон.

«Мария» щурится и прикрывает ладонью глаза, в кабинет врываются рекламные огни вечернего Посада. Сразу становится ощутимо прохладнее, а последние хлопья таббабинолового дыма утягивает в потолок.

Почти полминуты Марианна Гардт стоит у стола, всматриваясь в лицо «внучки»… но ничего не меняется. Убедившись, что хозяйка кабинета закончила череду странных действий, гостья фыркает. В недоумении покачивает головой и вынимает из холщевой сумки дорогой портсигар.

— My goodness, бабушка, ты меня напугала…

Сознание бхикшу «Огня» трепещет. Она вдруг ощущает себя во сне, в котором осознала факт сновидения, с победным хохотом попыталась проснуться… но не смогла. Наблюдая, как изящно «Маша» прикуривает сигарету, Марианна задаёт вопрос, с неудовольствием отметив, что голос отчасти лишён его великой силы убеждения:

— Что ты применил, мелкий гадёныш?

«Мария» хмурится. Проходит вперёд, опуская сумку на гостевое кресло; поправляет локон, выбившийся из-под алого платка; вздыхает, как человек, убедившийся в нелицеприятном.

— Бабушка, прости за indelicacy вопроса… Но ты вообще в себе? Прошу, не пугай меня больше, ладно? — Она снова вздыхает, умоляюще складывает перед собой руки и всматривается в настоящее лицо Гардт. — Пойми… всё, что мне сказали сегодня, только подтверждает твоё психическое нездоровье… А поэтому я ещё раз прошу ответа — ты имеешь отношение к происходящему на улицах?

Марианна Олеговна делает шаг назад.

Поднимает голову, убедившись, что комната проветривается, словно горная вершина. Снова смотрит в лицо «внучки», пытаясь отыскать несоответствия, но цифровой грим лицекрада идеален и даже не сбоит. Тогда бхикшу медленно обходит стол, словно отгораживаясь его пространством от незваной гостьи, и бедром упирается в выдвинутый ящик.

— Немедленно прекрати! — повелевает она, но почти по-старчески дрогнувший голос не только звучит, как мольба, но ещё и выдаёт её истинный возраст. — Девять минут давно прошли!

— Игра продолжится, я не возражаю, — добавляет она с усмешкой, хотя бы внешне продемонстрировав контроль над ситуацией, — но только на моих условиях, Алексей! Если ты немедленно не прекратишь представление, я вызову охрану, и тогда…

— Бабушка, хватит! — вдруг кричит на неё Мария, заставив вздрогнуть, теперь и физически.

В голосе девушки вибрируют истеричные нотки, а по лицу заметно, до чего та напугана, растеряна и сбита с толку:

— Умоляю, хватит! Я не знаю, кого ты видишь перед собой, но это я — твоя внучка Маша…

Она подходит к столу, тянет свободную от сигареты руку и едва-едва, с лёгкостью пёрышка, прикасается к пальцам Марианны Олеговны Гардт. Ту словно прошибает электрическим током.

— Этого не может быть, —