Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

Тангик Арушанович смотрит на парня внимательно и недовольно.

— Уважаемый Тангик Арушанович, — торопливо произносит Алекс, старательно копируя вежливые интонации Вышегородского, — у меня к вам тоже есть небольшая просьба.

— Говори, — снисходительно дозволяет толстяк.

Он всем видом подчёркивает, что друг Вышки — его друг. Сам «кофейник» внешне спокоен, но можно заметить, что его озадачило неожиданное выступление подопечного.

— Пока всё не уляжется… Можете вы укрыть у себя моего друга? — Бель оборачивается, раскрытой ладонью указав на Зерно. — Его зовут Леонид Куликов, он пострадал при аварии, и я бы не хотел больше подвергать его жизнь опасности. Это возможно?

Несколько секунд Тангик молчит. То ли размышляет над просьбой, то ли изучает раскосые глаза молодого полукровки. А может, и вовсе знает о «пахучке» что-то любопытное, тому недоступное? Например, о его причастности к смерти Дубинина… Затем пузатый старик влажно облизывает губы и широко улыбается, будто заключил хорошую рыночную сделку.

— Разюмеется, дорогой, об чем речь⁈ Останется у нас твой дируг, как родного примем!

Куликов, уловивший обрывок разговора, с мольбой смотрит на Алекса. Но тот лишь качает головой — так нужно. Затем толстяк сворачивает на одну из уцелевших пешеходных дорожек и грузно топает к южной стене гидропонной фермы.

— Меружан, — бросает он на ходу, — подчисти тют и присмотри за нашими гостями.

Меружан — тот самый, что говорит без акцента, — что-то отвечает ему по-армянски, почтительно кланяется и начинает отдавать негромкие команды. Из всего отряда, поспешившего разобраться с нарушителями спокойствия, с Тангиком Арушановичем остаются лишь двое автоматчиков. Грозные, чернобровые, они шагают чуть позади вожака, зорко приглядывая за Вышкой.

А тот, напоследок взглянув на бездыханную Динельт, решительно манит феромима и направляется за толстяком. Алекс, на прощание помахав Куликову, подхватывает кофр, саквояж, и понуро плетётся следом. Его выход на арену всё же состоится. Пусть и не совсем так, как это планировал сам Бельмондо.

[1] Не шевелись, желтая морда! (арм.).

Глава 16

Игра в четыре руки

Матёрый Ускользающий способен управлять волей трёх-четырёх собеседников высочайшего уровня подготовки к деловым или политическим переговорам. Марианна Гардт с лёгкостью подчиняет себе семерых. А сейчас, на пике возбуждения и деловой лихорадки полагает, что вполне справится с десятью, причём даже напичканными суггестическими имплантатами.

Пятерых приближённых — единственных во всём сибирском отделении ТрансСтата, посвящённых в детали замысла, — она удерживает вовсе без особенного напряжения и лишней траты сил. Как атлет мог бы держать в руке пуховую подушку.

Без ложной скромности стоит признать, что женщина в который раз стабилизирует ситуацию. Подавляет недовольство в зародыше. Выкорчёвывает сорняки сомнений и трусости ещё до того, как первая травинка пробьёт почву страха за драгоценно-обвислые шкуры будущих правителей региона…

Всего за сорок минут совещания Марианна изгоняет из сердец заговорщиков страх перед слухами о том, что «кофейники» успели разработать средство, способное противостоять «Синтагме» и купировать её действие.

Затем вновь, старательно скрывая раздражение, раскладывает покадровую стратегию наступления на Марусино; ещё раз перечисляет уже отснятые новостные сюжеты про стойкость сибирских военных и их героизм при борьбе с двумя жутчайшими опасностями — толпами инфицированных нелюдей и Жнецами, поправшими священные законы Посада. Снова проговаривает шаги по осторожной, но всё же валовой скупке акций Статуса «Вектор-Эпсилон», которым совсем скоро предстоит сказочно обогатить всех присутствующих на совещании.

Она по-прежнему держит свиту в узде. Не позволяет угнездиться в их душах ни единой тени сомнения. Справляется с задачей любой сложности в одиночку. Одна! Без амебоподобных и безвольных мужей-предателей, без подхалимов и лакеев, без рассыпанных по свету детей и внуков. Одна. Если не ставшая самым влиятельным человеком Ново-Николаевска, то уже стоящая на пороге этого превращения.

Впрочем, нет — не одного лишь Посада — всей Сибири.

Долг, совесть, материнский инстинкт, радость и любовь — все эти понятия становятся клубами дыма на ветру, едва человек остаётся в добровольной изоляции собственных маний. В одиночестве, скрасить которое не способны ни тысячи подчинённых, ни объёмы выполняемой работы. В такой ситуации, и это Марианна знает по себе, спасает одно: жажда власти, горькая и опьяняющая, всеядная и ненасытная, утолить которую можно лишь величайшими из свершений…

Покинув экранированный переговорный зал, Гардт возвращается в личный кабинет — просторный, светлый, расположенный на самой вершине стеклянного айсберга со звонким названием «Алмазная грань». Развёрнутые над рабочим столом голографические дисплеи пестрят таблицами, графиками и сводками. Но Марианна Олеговна не спешит окунуться в пучину рабочего дня.

Потому что, успокоив других, наступает время почесать за ушком саму себя.

Успокоить нервы.

Убедиться, что дух по-прежнему твёрд.

Несмотря на капризы главы «Вектора», им удалось превратить Марусино в точку контролируемой нестабильности. Теперь эту нестабильность нужно поддержать, усилить, развить. А затем завершить операцию таранным, но не лишённым элегантности пируэтом…

Конечно же, теперь Орлову придётся поспешить.

Если слухи о протоинтерфероне, убивающем «Синтагму», правдивы хотя бы на 50%, уже завтра утром вся операция встанет на край провала. Это означает, что Жнецов вновь необходимо подхлестнуть; накачать пылью и патокой, бросить на баррикады и заставить вцепиться в глотку военной машине. Да так, чтобы добропорядочный новониколаевец ни на минуту не заподозрил, что угроза миновала и можно облегчённо вздохнуть…

Гардт не знает, откуда у федералов мог появиться препарат, способный разгромить уникальную фосфорилгуанидиновую структуру РВ-419. Острый ум женщины одно за другим порождает десятки химерических предположений, тут же отметаемых под ударами логики и тщательных расчётов. Крушит догадки, чтобы вновь и вновь рикошетить внутри черепной коробки, парить в звенящей пустоте домыслов, не подкреплённых ни единым фактом…

Это неожиданное неведенье злит бхикшу «Огня». Заставляет хоть мимолётно, но верить лживой пропаганде медиалистов КФБ, распространяющих заведомо неправдивые сплетни. А ещё она начинает тревожиться о пропаже Татьяны, не выходившей на связь уже несколько часов.

Разумеется, майор не сидит сложа руки. Дел у неё, как говорится, по горло, и сейчас наступает пора самого жаркого сенокоса. Но крохотный, зашифрованный сотнями новейших протоколов смартком молчит с рассвета. На вызов самой Гардт Таня вовсе не ответила, и Марианна Олеговна теряет терпение…

Женщина встаёт из-за стола и направляется в ванную комнату, соседствующую с кабинетом.

Прополоскав рот чистейшей холодной водой из-под крана, она глотает таблетку нейростима. Затем открывает косметичку, наклоняется к зеркалу и начинает осторожно подправлять тушь на ресницах. Подвернув подвижное боковое