Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

И толстяк демонстративно стучит сарделькой-пальцем по своему нижнему правому веку. Чуть оттягивает, приглашая заметить глазной имплантат, позволяющий работать с наручным терминалом, сродни Алексовского.

У Бельмондо кружится голова. Он, разумеется, слышал об имплантируемых системах «Бурхан», что в переводе с арабского означает «доказательство». В простонародье, кстати, такие системы зовутся ещё честнее — «родовая месть». Их разработали светлые умы мусульманского мира ещё в первой половине века, и с тех пор каждый уважающий себя муж обязан оплатить своей супруге или наложнице установку и наладку такого устройства. Чаще всего — в странах и городах, где велик риск сексуального насилия над женщинами чужих кровей.

Когда на владельца «Бурхана» нападают, он успевает сделать и перелить в инфоспатиум снимки, которые впоследствии достаются родственникам жертвы…

Алекса так и подмывает заявить, что это ему принадлежит решение спасти Саймумина и его семью. И что Жнецов не испугался именно он, привыкший быть на сцене, в свете рамп, в центре внимания. Но он ловит на себе цепкий взгляд Максима и вовремя захлопывает рот. Тщеславие — это последнее, что им троим нужно сейчас, на самом пороге операции по поимке Марианны Гардт.

— Ясно, — кивает Вышка, вновь обернувшись на разоружённых «колготок». — И фего ты, Тангик Аруфановифь, теперь хофефь?

— Ми вас укроем! — восклицает тот, и окружающие его мужчины кивают. При этом, однако же, без улыбок. — Пойдемь с нами, господин капитан! Бюдет праздник, зарежемь лючшего барана, станем ждать, пока Орлов не наведёт порядка!

От сального Тангика не укрывается эмоция, тенью скользнувшая по лицу «кофейника». Но золотой фермер трактует её по-своему.

— Да-да, капитан, я зинаю, что дерьжать скот в Посаде не совсемь законно. — Толстяк лучезарно улыбается и покачивает головой, словно просит принять его маленькую слабость. — Но ви же теперь мои гости, и виряд ли обратите внимание на эту кирохотную шалость?

— Спасибо, увафаемый, — отвечает Макс с неожиданной для Бельмондо теплотой в голосе. И даже слегка склоняет голову, что можно оценить, как поклон. — Но мы вынуфдены отказаться…

Когда кустистые брови армянина ползут вверх, спешно поясняет:

— И в мыслях не было оскорблять твоё гостеприимство! Дело в том, увафаемый Тангик Аруфановифь, фто мы с друзьями находимся в нафале офень трудного пути, и у нас остались дела, которые необходимо срофно заверфить. Поверь мне, вафные дела. И путь, о котором я сказал, долфен нафаться из «Толмафево», прифем офень скоро, — поверх плеча толстяка капитан выразительно смотрит на разбитый соратобу, в котором они трое рухнули в теплицы. — Но если предлагаефь помофь, я не откафусь. Вы мофете доставить нас в аэропорт?

Тангик Арушанович переглядывается с молодым помощником. Перебрасывается с ним несколькими приглушёнными фразами на армянском, после чего вновь поворачивается к оперативнику. Кивает, приглаживая чёлку.

— Если это тивой вибор, капитан, то Тангик Арушанович, конечно же, поможет!

— Спасибо! — не дав ему развить мысль, говорит Вышегородский. А затем мотает головой в сторону пленённых Жнецов. — Но фто будет с ними?

Блестящие карие глаза армянина тут же стекленеют, а взгляд становится холодно-жёсток. Обвешанный золотом бизнесмен улыбается, но на этот раз пухлые губы движутся неохотно, как подмёрзшая резина.

— Это — Жнецы, — словно сие всё объясняет, роняет хозяин фермы. — И спирашивать с них ми станем, как со Жнецов…

— Резонно, — мгновенно реагирует капитан, осматривая тело майора у своих ног. — Но позволю дать совет, увафаемый Тангик Аруфановифь. Особенно в свете слуфивфихся событий. Если хотите и дальфе слыть в их среде дикими зверьми, то казните…

Мужчины вокруг «кофейника» и феромима вздрагивают, словно их всех огрели одним огромным хлыстом. Некоторые даже приподнимают оружие, а на лицах появляются злобные оскалы. Впрочем, ещё до того, как Алекс успевает по-настоящему испугаться, старший даёт им властный знак не вмешиваться.

— … Если нет, — продолжает Вышегородский, будто и вовсе не заметив подскочившего напряжения, — то сдайте их агентам Корпуса Безопасности. Ты понимаефь мою мысль, увафаемый Тангик Аруфановифь?

Толстяк кивает. Он понимает. И для того, чтобы уловить это, не нужно быть экстрасенсом.

— А ета? — брезгливо уточняет пухлый мужчина, покосившись на Динельт.

— Её зовут Танюфа, — с хищной улыбкой отвечает Максим. И от Бельмондо не укрывается, что офицер КФБ в последний момент удерживается, чтобы не поддеть руку лежащей перед ним женщины мыском ботинка. — И она входит в фисло тех, кто нафал всю эту заваруху со Стеной…

Живой круг вооружённых армян снова начинает гудеть. Так, что Тангику вновь приходится вскинуть увенчанные перстнями пальцы, призывая к тишине и спокойствию.

— Её я попрофу задерфать у себя, — с деланным равнодушием добавляет Вышка, изучая прозрачные потолки. — Для меня лифно. Пока не вернусь. Такое возмофно?

— А если ти совсем не веринешься? — прищурившись, тут же вворачивает Тангик Арушанович.

— Тогда её физнь останется в твоих руках, — без запинки парирует капитан. — И если ферез несколько дней эта фенфина окафется на столбе, я тофно не стану лить слёз…

Толстяк кивает, вполне удовлетворённый словесной дуэлью. Потирает ладони и осматривается с видом хозяина, которому предстоит тяжёлая генеральная уборка. Оценивает разгром, три соратобу, замершие на грядках, трофейное оружие Жнецов и майора, самих пленников.

— Я услишаль тебя, уважаемый господин капитан Вишка, — наконец говорит он. — Но ми точно не звери.

— Тогда, — с пониманием кивает Максим, — по профествию трёх дней сдайте её в отделение Корпуса. Как арестованную капитаном КФБ Максимом Выфегородским. Пока мы будем добираться до порта, увафаемый Тангик Аруфановифь, я сделаю для тебя доказательную запись…

— Хорошо, — соглашается армянин. — Идите за мной…

Алекс оборачивается к «Дэйзи», где Зерно едва начал приходить в себя.

Куликов сидит на пешеходной дорожке, сонно вертит головой и прижимает к лицу плотную салфетку. Кажется, зуммер ещё не совсем понимает, куда попал и что происходит. Но уже успел выпросить у незнакомцев сигарету, которой теперь мелко дымит. К пожилому мужчине рядом с пиксельхантером присоединились ещё два парня, тоже помогавшие остановить кровь.

— Стойте! — вдруг произносит Бельмондо.

События короткого ноябрьского утра обрушиваются на него со всей беспощадной мощью, будто шквал щебня из перевёрнутого самосвального кузова. Казалось бы, ещё час назад он садился за терминал с твёрдым намереньем изучить досье отвратительной бхикшу, и вот уже затерян в фермах огромного Посада. Ворованная машина разбита, друг ранен, а капитан