Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

Мавна скользнула ладонью под пояс штанов Смородника. Она была готова к протестам. Но он только сдавленно застонал, уткнувшись лицом ей в шею, когда пальцы Мавны сомкнулись на его налившемся члене. Мавна медленно провела пальцами от основания до конца и задержалась, лаская горячую кожу. Поддавшись порыву, она спустилась с его колен, чтобы продолжить ласку губами.

– Мавна, – снова выдохнул Смородник, запрокинув голову. Кадык дёрнулся на его шее, дрожь возбуждения пробежала под кожей мерцающим пламенем. Мавна чуть не замурчала от удовольствия: ей так нравилось смотреть, как он становился беспомощным и кротким от её поцелуев и прикосновений, будто она, булочница с окраины города, имела власть над грубым огненным чародеем под два метра ростом.

– Молчи, – предупредила она и обхватила губами горячую плоть.

Наверное, для неё это было самым простым способом выразить свою любовь. Слова получались неуклюжими, подарки вроде носков – нелепыми, зато язык телесной близости был ей ясен и знаком. Мавна давно поняла это про себя. Она умела дарить наслаждение и умела его принимать. Тепло к теплу, сердце к сердцу, губы к губам. Не бесстыдно, не грязно. Наоборот: бережно и внимательно друг к другу.

Она чувствовала, что Смородник близок к разрядке. Ей хотелось подарить ему всё, чего он заслуживал. Заставить забыть о Сеннице, о болотах, обо всём, что мучило его. Хотелось заставить быть трепетным и податливым в её руках. Раскрыть его настоящего: не грубияна с тысячей ругательств на устах, а увидеть молодого мужчину, исступлённо шепчущего её имя на пике наслаждения.

И ей это удалось. Ещё несколько минут мучительно-медленных ласк, и по телу Смородника пробежала крупная дрожь. Он дёрнулся, откинулся на спинку стула, с губ сорвался сдавленный звук, который Смородник попытался приглушить, закусив кулак.

– Ну давай, сам себе наставь царапин, – шутливо упрекнула Мавна. Выпрямившись, она поцеловала его в висок. – Только не думай, что это всё.

– Н-нет, – хрипло согласился он, глядя на неё снизу вверх глазами, которые заволокла восторженная пелена.

Смородник обхватил Мавну за талию, притянул ближе к себе. Поднялся со стула и склонился над ней, целуя в лоб и раскрасневшиеся щёки. Мавна прикрыла глаза, ощущая его руки на своей шее, плечах, на пояснице, на груди, и понимала: в отличие от всех парней, которые были в её жизни прежде, он не пытается у неё ничего забрать. Наоборот, отдаёт и заряжает. Дарит тепло, защиту, внимание. Пусть неуклюже, чуть скованно, но искренне.

Он всегда говорил правду. И любил так же честно.

Мавна взвизгнула от неожиданности, когда Смородник подхватил её на руки. Бережно поддерживая под поясницу, он уложил её на матрас, на гладкие простыни, мыском поддев и скинув чёрное покрывало. Мавна стянула дурацкие домашние штаны, оставшись почти обнажённой. Смородник навис над ней и на минуту замер, разглядывая её сверху вниз и тяжело дыша. Свет гирлянды мягко переливался на тёмно-серых простынях, и свои бёдра казались Мавне слишком розовыми, слишком округлыми, нелепыми… Она прекрасно знала, что не тянет на модель со страниц спрятанного под матрасом журнала. Знала, что ей неплохо бы сбросить десяток килограммов. И про бледные паутинки растяжек знала. И про мелкий противный прыщик, вскочивший выше колена, – тоже.

Но Смородник будто бы этого не замечал. Или – что было Мавне ещё более странно – будто бы замечал и получал наслаждение от того, какой видел её перед собой.

Он склонился ниже и прижался губами к её колену. Мавну охватил стыд, смешанный с удовольствием. Она положила ладонь на плечо Смородника, будто не решила, застесняться и оттолкнуть его или же попросить прижаться ближе и целовать её жарче.

Он решил сам. Обхватил её бёдра, покрыл поцелуями кожу, и огонь на его шее и груди будто оживал, мерцая едва заметными всполохами.

Несколько движений – и бельё Мавны оказалось на полу. Смородник шире развёл её бёдра, нежно огладил мягкую румяную кожу и, склонившись над ней, медленно, плавно провёл языком по разгорячённой влажной плоти. Мавна застонала, запрокинув голову, и зажала себе рот рукой. Нельзя, тут же слышимость как в картонной коробке. Коробке от грёбаных пельменей.

Он прижался к ней губами, и его горячее дыхание открывало ей новые грани удовольствия, томило и мучило, но так сладко, что ей хотелось раствориться в этом мучении. Забыть всё, что было раньше. Забыть обо всех тревогах. Остаться здесь навечно, с ним.

– Будь моим полностью, – попросила Мавна тихо. – Мирча. Пожалуйста.

Он поднял голову, внимательно взглянул на Мавну, распростёртую перед ним на простынях, и кивнул с самым серьёзным видом. Послышалось тихое шуршание упаковки презервативов, и вскоре тёплые ладони снова легли на её колени, поднялись к животу и сомкнулись на груди. Мавна ахнула, когда поцелуи горячими вспышками зажглись у неё на ключицах.

Смородник приподнял её бедро, устраивая у себя на поясе, и, придерживая Мавну под спину, плавно вошёл в неё. Мавна снова застонала, когда он медленно, давая ей время привыкнуть, заполнил её своим жаром. Она качнула бёдрами навстречу, разрешая ему войти полностью, принимая его целиком, сквозь тянущую приятную боль. Настала очередь Смородника издать глухой стон, прозвучавший для неё как самая сладкая музыка.

– Мавна… – выдохнул он тихо, рвано. Она никогда не слышала, чтобы её имя звучало так красиво, как подогретый мёд.

Он двинулся в ней, слегка подался назад, чтобы снова войти глубоко, медленно и бесконечно бережно. Одна ладонь поддерживала её талию, а вторая сжала грудь и чуть потянула, на грани боли и наслаждения. Он накрыл губами её тёмно-розовый сосок, посылая горячим дыханием волну мурашек размером с монету.

Мавна чувствовала, что она уже на грани. Смородник только набирал темп, она подозревала, что он даже не начинал любить её во всю чародейскую силу, но её тело уже не могло сдерживаться. Выгнувшись в спине, она издала протяжный тихий вскрик, рассыпаясь под ним искристым потоком. Наслаждение захлестнуло её тягучей волной, бесконечно сладкой и томительной, по телу прокатилась дрожь, долгими толчками отзываясь в глубине живота.

– Там… Кажется… чайник вскипел, – пробормотал Смородник. – А мы ещё не пили.

Мавна не сразу поняла, что за ерунду он говорит. Чайник?..

– Какой, к чёрту, чайник, – хихикнула она и вновь притянула к себе Смородника за шею, прижимаясь губами к его горлу с бешено колотящимся пульсом. – Иди ко мне, мой хороший.

Она слегка прикусила его за кожу на шее, царапнула короткими ногтями по лопаткам. Прильнула грудью к его груди, крепче сцепила ноги на его пояснице. Стиснула