Железное Сердце - Станислав Дарков

— Я… Я просто подумала, что усадьба пустая. Простите, если потревожила.

Я махнул рукой и прошёл мимо, не сказав больше ни слова. Воздух за пределами дома оказался на удивление свежим. Пахло мокрой землёй. Улицы пока были пустынны, но уже чувствовалось движение: где-то хлопали ставни, вдалеке надрывалась телега. Город просыпался — нехотя, как и я.

У калитки стояла Юна.

Оперевшись плечом о каменный столб, она смотрела в сторону улицы. Ветер трепал её синие волосы. Когда я приблизился, она обернулась. Взгляд её задержался на моём лице.

— Ты выглядишь так, будто ночь с тобой дралась, — сказала она тихо. Голос — спокойный, почти ласковый. В нём не было насмешки. Только сочувствие и... что-то ещё.

— Возможно, и дрался, — ответил я. — Но мы сошлись на ничьей.

Некоторое время мы просто стояли. Никаких слов. Только ветер и шаги пробуждающегося города.

Всё внутри сжалось. После той ночи, после того, как я едва не утонул в собственном сне, в крови и грязи, её лицо казалось чем-то невозможным. Слишком чистым. Слишком живым. Я хотел что-то сказать — какую-нибудь глупость, вроде «ты хорошо выглядишь» или «что ты здесь делаешь» — но язык будто прилип к нёбу. Впервые за долгое время я не знал, что говорить.

Юна была реальностью, в которой хотелось остаться. Но рядом с ней я чувствовал себя как-то по-другому — не как сын благородного дома, и не как Призрак. Просто... потерянным мальчишкой, которому вдруг стало стыдно за то, что он сделал. За то, что он чувствует. За то, кем становится.

— Мне нужно с тобой поговорить. — наконец сказала она.

Я моргнул. Её голос выдернул меня из этих мыслей. Я посмотрел в её глаза. В них не было страха. Только решимость. И — может быть — капля того самого понимания, которого я так боялся.

— Заинтриговала. — выдавил я. — О чём?

— Пойдём.

Я кивнул. Слова были не важны. Важно было, как она их произнесла. В них звучала тень той самой тревоги, что не отпускала меня с утра. Той самой тени, что проснулась со мной.

Я пошёл за ней. И с каждым шагом казалось, что сон внутри меня не исчез. Он просто сменил облик. И стал реальностью.

Мы шли молча. И это молчание не давило, нет — оно было как старое, поношенное пальто: немного тесное, немного колючее, но до боли привычное. Юна шагала рядом. Я чувствовал себя рядом с ней чуть неуклюже — не из-за того, что был не уверен в себе, а потому что рядом с ней всё казалось более настоящим. Более ощутимым.

Я косился на неё краем глаза. Эти синие волосы, будто сотканные из замёрзшего заката, и лицо, на котором всё было просто, но ничего не было ясно. Такая, вроде, хрупкая — но что-то в ней сжималось, как не ломающаяся пружина. Что-то потаённое. Как если бы ты положил руку на воду — а под ней лёд. В её движениях было что-то, что я не мог уловить, но чувствовал кожей: невидимая сила, выдержка, которую она хранила как тайну. Она не нуждалась в защите, и это почему-то пугало больше, чем если бы нуждалась.

С тех пор как она появилась в моей жизни, всё стало только сложнее. Или — яснее? Хотя бы в том, что всё катится в тартарары, только теперь я это замечаю. С того момента как уехала Люсиль, Юна была напоминанием о чём-то правильном,или, наоборот, о том, чего никогда не будет. Она не лезла с вопросами, не цеплялась к моим тёмным углам. Просто… была рядом. А это, чёрт подери, бывает страшнее любых признаний. Как будто она знала что-то обо мне, чего не знал даже я сам ,или, по крайней мере, догадывалась. Её молчание звучало громче любых слов. И когда она смотрела на меня, казалось, что весь мой панцирь — из железа, магии, воспоминаний и выдумок — вдруг становился прозрачным.

Мы миновали площадь. Воздух звенел от напряжения, будто перед бурей. Город жил в нервной судороге: бегущие студенты, торговцы с хриплыми голосами, выкрики, скрежет тележных колёс и лязг застёжек. Инквизиторы шныряли меж людей, как чума по

Мы с Юной шли прямо. Я взглянул на неё снова. Её лицо было спокойным, почти отрешённым. Но я знал: за этой маской что-то прячется. Что-то важное. Она молчала, но это молчание скрипело, как натянутая тетива. И я знал — скоро раздастся выстрел. Позже. И, возможно, он изменит многое. Вопрос в том, буду ли я готов к этому выстрелу.

Академия встретила нас величественной прохладой. Кажется, в последний раз я появлялся здесь только для того чтобы сходить в библиотеку. Старые стены, покрытые пятнами времени и мха, казались слишком живыми.. Сквозняк гулял по широким коридорам, где-то вдалеке хлопнула дверь, и эхо прокатилось, словно кто-то шепнул моё имя. Или мне это показалось. В этом месте многое звучало, как предчувствие.

Мы с Юной миновали первый холл, где пыльные гобелены свисали с потолка, изображая сцены славы давно умерших магистров, и сразу в глаза бросилась пара, стоящая у окна. Ректор — в своей обычной мантии, и рядом с ним — она…Инквизиторша из катакомб…

Всё в ней было чётким, как лезвие: осанка, взгляд, даже складки на одежде. Чёрный мундир сидел на ней так, будто был отлит по телу. Плечи — прямые, руки сцеплены за спиной. Не дышала, казалось. Просто стояла. Смотрела. В ней не было женщины — только воля. Рядом с ней Ректор казался не старейшиной Академии, а чиновником, прижатым к стене её молчанием. Они что-то обсуждали — негромко, не жестикулируя, но с той плотностью, которая обычно предшествует казни или важному решению. Слова, превращённые в гвозди, чёрт возьми.

Я почувствовал, как живот сжался от какого-то инстинкта. Того самого, что заставляет зверя замирать, когда в высокой траве шуршит хищник. Что-то древнее внутри меня отозвалось: будь тише, не дыши, не смотри в глаза. Я хотел отвернуться, но было уже поздно. Они посмотрели.

В их взглядах не было враждебности. Только внимание. И этого было достаточно, чтобы мне захотелось провалиться сквозь каменные плиты под ногами. Я почувствовал, как вспотели ладони. Как будто взгляд был прикосновением. Как будто меня только что тронули за шею ледяными пальцами.

Я отвёл взгляд.