Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

а глаза горели от веры в него. Тяжелый плащ не тянул к земле, корона села, как влитая, а богато украшенный трон пришелся в пору. Калеб с удовольствием глядел на свой народ, восторженно кричащий при его появлении.

Его признали не только простые люди, но и представители знати. Генералы и советники перестали ставить под сомнение каждое слово, а начали делиться опытом, как и положено. Из глаз матушки ушел лед. Она не изменила привычкам, оставшись такой же недосягаемо холодной и прекрасной, но рядом с ней теперь можно было расслабиться. Во время поединка именно она разбила морок Динара, позволив вовремя сделать выстрел. Без её помощи всё закончилось бы иначе. Тетушка Минерва осталась здесь. Узнав, что король Драцены мог не пощадить Амелию, она сбежала оттуда, попросив убежища в империи. Теперь она озаряла улыбкой всё вокруг, бесконечно болтая с фрейлинами и докучая старшей сестре. Калеб внутренне веселился, глядя, как матушка изнывает от столь бурного общения.

Темные, смутные времена остались позади. Битва при Рипсалисе окончилась победой и принесла империи необходимые ресурсы, хотя и стоила больших жертв. Помимо рядовых и офицерского состава, погибли и важные люди, такие как верховный маг Эдгар и генерал Джозеф. Их опыт и острый ум пригодились бы Калебу, однако теперь оставалось лишь носить цветы на их могилы. Не менее грустно становилось от смерти Аллена — бойкого парнишки, который рискнул всем, чтобы пробраться в стан врага и добыть важные сведения. Его информация очень пригодилась при планировании битвы, а сам он позднее был с почестями похоронен, как герой.

Все, кто участвовал в сражении и проявил себя, получили заслуженные награды: кто посмертно, кто при жизни. Самые инициативные, смелые и находчивые бойцы с гордостью теперь носили ордена и медали, которые им вручил Калеб на главной площади во время праздника. Он лично наградил Гледа, ставшего героем взятия Рипсалиса, и пожаловал ему титул. Не слишком высокий, чтобы это повредило, но достаточно почетный, чтобы возвысило его над бόльшей частью людей. Отыне никто не мог свысока глядеть на него, обзывая безродным щенком. Глед стал основоположником новой славной семьи и обещал верой и правдой служить империи и впредь.

Кард тоже получил награду. За отличное управление орудийными расчетами Калеб одарил его медалью, чем упрочнил пошатнувшееся положение рода Хэлвис. После ссылки отца охранник вместе с братьями стал объектом насмешек и перетолков, но теперь злые языки должны были замолчать. Калеб сделал всё, чтобы приближенные ни в чем не нуждались и не испытывать трудностей, и Кард поклялся, что до конца дней будет на его стороне.

Помимо них особыми наградами удостоились генерал Зейн за проявленное мужество и Соул за опасную работу в тылу врага. Не забыл Калеб о магах, самоотверженно сражавшихся на передовой, о лекарях, спасших множество жизней, и о простых людях, без которых империи просто не существовало бы. На параде победы, ставшем самым пышным и красивым праздником последних лет, Калеб поблагодарил каждого за вклад в общее дело. Он заявил, что станет достойным правителем и возвеличит империю. На сей раз сомнений не было.

Череду воспоминаний, заполнивших разум, прервал знакомый голос.

— Не спится? — спросили у Калеба, стоящего на балконе и глядящего на подернутую пеленой ночи империю.

Было тихо. Спокойно. Люди мирно спали, набираясь сил перед новым днем, наконец, позволив себе расслабиться. Холодный ветер трепал волосы Калеба, с любопытством ребенка овевал мундир, касался сапог и пересчитывал пуговицы. Он словно удивлялся, почему в такой час Калеб всё ещё находился в рабочей форме. Точно такими же вопросами задавались и звезды, перемигиваясь. А Луна лишь угрюмо катилась к горизонту, сетуя, что он опять проработал всю ночь.

— Опять гуляешь по дворцу? — вместо ответа спросил Калеб, оборачиваясь. Бланш, вернее, Александр подошел ближе и оперся на перила.

— Здесь так красиво, что невозможно удержаться, — сказал он. — Особенно, когда появилась возможность всё потрогать и пощупать. Ты не представляешь, как я по этому скучал.

Александр опустил взгляд на руки, и Калеб снова с трудом представил, какого было менять облик по своему желанию. Становиться то человеком, то гиппогрифом. Ещё недавно у Калеба и мысли не возникало, что такое возможно, а теперь он сталкивался с этим каждый день. На вид Александру было около двадцати пяти. У него были зеленые глаза и русые волосы, крепкое телосложение и правильные черты лица. По распоряжению Калеба, он свободно гулял по дворцу, не сдерживаемый стражей и слугами. За это время Александу удалось научить неплохо разговаривать, и он с интересом изучал всё, до чего мог дотянуться. Читать и писать пока не умел, но Глед пообещал помочь с этим. Они уже даже начали первые уроки, но почерк Александра выглядел ужасно.

Калеб иногда с тоской вспоминал того слабого, болезненного гиппогрифа и не мог поверить, что уже в тот момент в нем было две души, сплетенные так сильно, что невозможно было отличить одну от другой. Принять его в новом воплощении получалось с трудом. Калебу казалось, будто его предали, обманули, однако он не мог забыть, что именно этот новый Бланш всегда был рядом и в нужный момент спасал от смерти.

Именно Бланш закрыл его собой на шествии, получив отравленную стрелу в крыло, и вытащил из-под взрыва на Великой Охоте. Именно он разоблачил предательство Йерна, подслушав разговор, и помог пройти убивающее заклинание Рипсалиса, выдержав натиск десятков магических лучей. Именно он защищал его всё это время, поддерживал и оберегал. Пусть он изменился, стал человеком, но Калеб не собирался это забывать.

— О чем задумался? — спросил Александр, посмотрев вдаль.

— Будто ты не знаешь, — ответил Калеб, вздохнув, и бросил взгляд на темное небо. — Пытаюсь понять, какие у нас есть шансы на спасение.

— От крушения мира? — спросил Александр и уверенно расправил плечи. — У нас отличные шансы, хотя мы понятия не имеем, что делать.

Калеб бросил на него взгляд, поразившись жажде жизни, которой сияли его глаза.

— Откуда такая уверенность? — спросил он.

— Молчание богов прервано, — улыбнулся Александр. — Рассет откликнулся на зов и даже позволил мне стать человеком. Он хочет спасти этот мир, уверяю тебя. И я хочу помочь ему в этом.

Калеб нахмурился.

— Но уповать на богов глупо, — сказал он убежденно. — Вдруг он снова замолчит?

— Такое может случиться, — не стал отрицать Александр. — Поэтому я предлагаю воспринимать его последней надеждой. Тем немногим, что останется,