Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

Калеб кивнул, беря свою тарелку.

— Именно. Я опасаюсь, что его люди займутся подстрекательством в столице. Они убедят народ в том, что Динар — лучший правитель, и это расколет империю надвое. Кто-то поддержит его, кто-то останется верен мне, но это будет плохо в любом случае.

— Только бы не вспыхнул конфликт, — нахмурился Кард, крепче сжимая вилку.

— Мало было войны с королевствами, так теперь снова с внутренними проблемами разбираться, — нахмурился Глед. — И это не учитывая, что творит Драцена. Даже если мы одолеем Динара и сплотим народ, думаете, они отступят?

Калеб помедлил мгновение, размышляя.

— Едва ли, — обронил он. — Если и удастся заставить их отступить, то только в обмен на территории или пакты. Как минимум, они не отдадут Аротел.

— Мирно, — сказал Кард.

— Сперва оснастим армию, затем вернем всё, что принадлежит империи по праву.

— Осталось дождаться гонцов от Люцерна и союзников, — задумался Глед. — Хотелось бы получить хорошие известия.

— Они попытаются выбить нас из Рипсалиса, но ничего не выйдет, — сказал Калеб. — Мы воспользуемся их же оружием — куполами. Ни в одном королевстве нет магии, способной пробить их, поэтому не стоит переживать. Когда они осознают тщетность попыток, то пойдут на мировую. Во всяком случае Люцерн и Тильд.

— Сомневаюсь, что королевство Алия продолжит наступление, — задумался Кард. — Они позорно проиграли в первой же битве, и это скажется на солдатах. Их боевой дух нелегко будет поднять.

— К тому же магия Эдгара напугала всех, — заметил Глед. — Её будут ожидать в каждом новом конфликте, и на этом можно будет сыграть. Если король Алии хоть немного дорожит своими людьми, то отступит на время, прежде, чем пытаться атаковать наши границы. Думаю, мы выиграли несколько месяцев передышки.

Калеб кивнул.

— Этого хватит, чтобы начать перевооружение. С новыми ружьями мы вскоре вернем Аротел и захватим ещё несколько шахтерских городов, таким образом надолго обеспечив себя ресурсами. Это вернет империи силу, и никто не посмеет нас атаковать.

Они затихли, размышляя над положением дел, и Бланш тоже задумался. Битва при Рипсалисе закончилась, поэтому теперь встала другая задача — доставить тигиллы в столицу, где находилась оружейная фабрика. К сожалению, люди двигались слишком медленно и приходилось постоянно останавливаться, чтобы отдохнуть. Лошади выбивались из сил, таща обозы, а бойцы зорко глядели вокруг, ожидая, что на них вот-вот нападут. Никто не сомневался, что враги попытаются помешать доставить ресурсы к месту назначения, и уже несколько раз приходилось отражать атаки наемников. Бланш понимал, почему Калеб отсчитывал дни до возвращения домой.

Из столицы часто прибывали гонцы.

Несмотря на то, что Бланш не мог лично прочитать послания, он знал, о чем в них говорилось. Амелия просила сына поторопиться, так как Динар разбил лагерь вблизи города. Он не атаковал, несмотря на то, что момент складывался весьма подходящий, и, казалось, просто наблюдал за людьми издали. По заверениям Амелии, которая выстроила оборону, народ не перешел на его сторону. Не поднял бунт. Однако даже взятие Рипсалиса не гарантировало, что семя сомнения не поселилось в их душах, особенно в свете странного поведения Динара.

Насколько Бланш понял, тот строил из себя более достойного наследника, который воспользовался влиянием давнего союзника империи, чтобы взойти на престол. Разведчики доносили, что в завоеванных территориях он всем и каждому рассказывал, как мечтал сделать империю великой и не собирался вредить мирным жителям. Напротив, хотел уменьшить кровопролитие и вступал в бой только с армией, когда та первой начинала сражение. Он удивительно ловко обходил тот факт, что захватил Аротел, и так искусно пел в уши, переняв ораторский дар от Корнелиуса, что многие верили. Более того, Динар заявил, что желает встретиться с Калебом в честной схватке.

Оставалось непонятным, хотел ли он вызвать на поединок или же предполагал масштабное сражение у стен столицы. В любом случае это звучало опасно.

Бланш беспокоился, думая об этом, и замечал, как Калеб порой застывал, погружаясь в свои мысли. Не было сомнений, что он тоже размышлял об этом, но к какому решению приходил, не говорил. Не меньше его беспокоили возможные жертвы нового противостояния. Рипсалис обошелся дорогой ценой, и снова ввязываться в битву совершенно не хотелось. Даже у Бланша стыла кровь в жилах, когда он вспоминал, сколько бойцов сложило голову в тот день.

Согласно подсчету, в битве полегла почти вся конница и больше половины пехоты. Основные орудия не пострадали, зато генерал Зейн лишился большей части своих, а силы генерала Джозефа — каждой пушки до единой. Кроме того, из тысячи магов в живых осталось чуть больше трехсот человек, несмотря на то, что они почти не вступали в открытое противостояние. Небольшой отряд, который отправился в поддержку генералу Зейну и обеспечил паровую завесу, попал под обстрел. Остальные маги погибли от переутомления во время битвы или же пожертвовали собой, как Эдгар. В числе тех, кто сложил голову также оказался и генерал Джозеф. Он до последнего командовал бойцами, сдерживая войска Алии, но попал под шальную пулю. Его тело нашли уже после битвы. В конце сражения руководил войсками Соул, перехватив знамя полководца.

После взятия Рипсалиса провели церемонию захоронения павших и воздали им последние почести. Некоторые тела отправили в столицу под особыми чарами, препятствующими разложению, чтобы предать земле на кладбище великих деятелей империи. В их числе оказались генерал Джозеф и Эдгар. Также Калеб уделил время тому, чтобы с честью провести Эрика в последний путь. Он признал его достойным противником и искусным воином, а потому, согласно древней традиции империи, забрал парные клинки. Они стали его особым оружием, с которым Калеб обращался внимательно и бережно.

Также он позволил Эмбер присутствовать на захоронении. Бланш с жалость вспоминал худющую девушку, которая едва стояла на ногах и молча роняла слезы. Она не произнесла ни слова. Когда церемония закончилась, создалось впечатление, что кто-то загасил искру внутри неё — вытащил душу и расколол её на тысячи осколков. Калеб приказал отвести Эмбер в столицу. Он не собирался терять такой острый ум и потенциал, ведь узнал, что девушка помогала создавать птиц для убивающего заклинания Рипсалиса. На распутье, когда мир встал одной ногой в могилу, её знания могли пригодиться.

— Выступаем с рассветом, — сказал Калеб, закончив с ужином. — Отдохните хорошенько.

Он скрылся в палатке, а охранники переглянулись.

— Скорей бы выспаться, — тихонько вздохнул Кард. — Я люблю походы,