Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

– Бланш? – окликнул кто-то, и тот встрепенулся, переводя взгляд. Уставший, израненный Глед подошел и погладил его, выдыхая. – Как ты? Всё в порядке?

Бланш заклекотал, мелко кивая, а затем посмотрел на шатер, опуская крылья. Глед нахмурился, забеспокоившись, и направился туда, коротко спросив разрешения войти. Ему позволили. Судя по звуку, Калеб отошел налить воды, поэтому, когда Глед оказался внутри, тот стоял спиной. Не нужно упоминать, насколько охранник остолбенел, увидев господина, когда тот оглянулся, и тут же рассыпался в беспокойствах, метнувшись вперед. Такая искренняя и добрая реакция тепло отозвалась в сердцах всех, и даже Бланш с облегчением выдохнул, успокоившись, что с Калебом теперь оба его верных охранника и друга. С ними было не так страшно показывать себя настоящего.

Бланш со спокойной душой оставил Калеба на верных охранников, которые окружили его заботой и вниманием, а сам вернулся к наблюдению за лагерем. Солдаты продолжали пребывать нескончаемым потоком, кто израненный, кто невредимый, кто радостный, кто разбитый. Сегодня империя многих потеряла в бою, и это отразилось на солдатах. Многие плакали над телами товарищей, другие сжимали зубы от злости и досады, а третьи уходили в себя, будто безразличным взглядом созерцая пространство. Лекари трудились, не покладая рук, а полевая кухня развернулась на полную мощность, распространяя во все стороны дивные ароматы. Уставшие, огорченные и голодные бойцы стягивались туда за порциями, тихонько переговариваясь.

Все были рады победе, но ошеломлены ценой за неё. Пока никто не понимал, как действовать: ликовать или скорбеть. Калеб тоже не давал подсказок, удалившись в шатер, и на некоторое время люди оказались предоставлены сами себе. Возможно, это было полезно. Бойцы успокаивались, выбирались из горячки боя, осматривали себя, искали товарищей и осознавали, что вернулись из сражения живыми. Им нужно было понять это. Услышать в голосах других, почувствовать в запахе каши, ощутить в касаниях ветра к коже. Остановиться. Выйти из боя не только телом, но и душой. Командиры присматривали за спокойствием лагеря, и на несколько часов воцарилось хрупкое спокойствие.

Нарушили его какая-то возня и оживление. Кого-то вели к главному шатру, и Бланш заинтересованно вскинул голову. Оказалось, двое солдат конвоировали связанную девушку, которая волком глядела на всех вокруг. Если бы ей не завязали рот, она бы уже прокляла всех и каждого, кто встречался на пути. Доставив её к шатру, слуги сообщили Калебу. Тот вышел сразу же, причем собранный и холодный. Ничто не указывало на то, что несколько часов назад он плакал.

Калеб взглянул на девушку, и в глазах мелькнула догадка. Бланш тоже сразу понял, кто перед ними.

– Эмбер? – спросил Калеб, и солдаты кивнули.

– Да, Ваше Величество, – ответил один из них. – По вашему приказу, мы доставили её сюда.

– Отличная работа, – сказал он. – Дайте ей возможность говорить.

Боец снял повязку, и Эмбер мгновенно разразилась ругательствами, обещая Калебу все кары, какие только можно вообразить. На окрик солдата замолчать она лишь сильнее распалилась, обвиняя его в смерти брата, и Бланшу стало её жаль. Напуганная, озлобленная девушка возраста Калеба не подозревала, что её ждет, а потому пользовалась последними мгновениями жизни, чтобы высказать то, что было на душе. Калеб молча выслушал поток брани и, когда Эмбер выбилась из сил, сказал:

– Я обещал твоему брату, что никто тебя не тронет, и сдержу слово. Он был искусным воином с добрым сердцем, поэтому отныне ты будешь находиться под моей защитой. Если хочешь жить, не делай глупостей. Проявишь себя с лучшей стороны, и я сделаю так, что ты забудешь о всякой нужде.

– В гробу я видала твое покровительство, – воскликнула Эмбер, дернувшись в руках солдат. – Я лучше умру, чем стану пресмыкаться перед тобой.

Он сплюнула ему под ноги, но Калеб не дрогнул.

– Если не уймешь гнев, я не позволю тебе навестить могилу брата, – спокойно сказал он, и Эмбер дернулась, как от удара. – Я приказал похоронить его достойно. Веди себя хорошо, и завтра сможешь помолиться за его упокой. Слышал, вы почитаете Юнглин. Насколько знаю, в её учениях очень важно провести умершего в последний путь.

– Это не делает из тебя меньшего подлеца, – пробормотала она угрюмо.

– Мне не за чем оправдываться перед тобой и не зачем искать твоего расположения, – ответил Калеб. – Я делаю это не ради тебя, а из уважения к Эрику, – он дал знак бойцам. – Уведите её, накормите, но не спускайте с неё глаз. Если она попытается сбежать, сообщите немедленно.

– Так точно! – отозвались бойцы и потащили Эмбер прочь. Калеб провел их задумчивым взглядом.

Бланш его понимал. Он тоже чувствовал нечто странное от девушки. Знакомое. Он глядел ей вслед, но не мог найти причину для таких мыслей. Казалось, что-то в груди тянулось к ней, трепетало при одном взгляде, и нечто подобное он уже ощущал. Причем, не раз. Сперва это касалось Калеба и происходило до того, как между ними возникла настолько крепкая связь, что они стали угадывать мысли и чувства друг друга. Затем Бланш заметил это во время битвы, когда они наткнулись на Эрика, а теперь – это проявилось вновь. Что связывало все эти события, можно было только предполагать, но одна теория возникла в голове.

Быть может, все они коснулись богов. Бланш нес в себе частицу Рассета, Калеб получил благословение Элмонта, а Эрик и Эмбер могли дотянуться до Юнглин, которая всем сердцем любила своих детей и отчаянно желала их спасти. Размышляя над этим, Бланш подумал, что убивающее заклинание Рипсалиса могло родиться благодаря едва заметной помощи богини. Барьер, отсекающий мир от внешнего вмешательства, испещрялся трещинами, и сквозь них она могла проталкивать частички себя, наделяя людей мудростью и силой.

Однако так это было или нет, оставалось загадкой.

В любом случае Бланш решил присматривать за Эмбер в меру сил, причем не только потому, что чувствовал от нее нечто странное, но и потому, что она могла попытаться отомстить Калебу за смерть брата. Доведенная до отчаяния, девушка терялась в ненависти и злобе, что толкало на необдуманные шаги. Меньше всего хотелось видеть, как она умирает после неудачной попытки свести счеты. Похожие мысли заполнили разум Калеба, и это стало очевидно, когда они с Бланшем переглянулись. Несмотря на то, что они не общались