Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

Киллиан слушал. Считал шаги, которые различал даже сквозь плеск воды и треск искрящей проводки. Выдержал паузу. Дождался, пока Тайпан застынет на месте, и вдруг резко поднялся. С легкостью прицелился во вражеского пешку, покачивающегося, раненого, ослабленного.

И почти открыл огонь, как тут лицо Исмаэля Варгаса лопнуло.

От неожиданности Финукейн окаменел, что в иных обстоятельствах могло бы стать непростительной, смертельной ошибкой. В прицеле его «Кел-Тека» все еще виднелось изувеченное лицо мексиканца и облако красной пыли, оседающее под струями противопожарного реагента.

Затем мертвый пенс упал на живот. И только тогда Киллиан заметил Марго, стоявшую точно за спиной убитого на выходе из лифтового коридора. В руках девушка держала любимый «Браунинг» с магазином усиленных пуль, с легкостью пробивающих броню «кирасирского» воротника…

Цифровой прицел шлемофонного спатиума тут же скорректировался на ее браслете, по щитку побежали предупреждения системы «свой-чужой». Ирландец воочию представил, как сейчас лицо Ландау под забралом до сексуальности побледнело, а на лоб прилипло несколько томных влажных прядей.

Отстрелявшись по Варгасу, девушка тут же повернулась, наступая на раненого Кольта и намереваясь завершить начатое дело. Киллиан, для которого это мгновение растянулось до границ бесконечности, вдруг поразился ее смертоносной грации и легкости, с которой напарница несла его врагам неотвратимую погибель. И именно в этот момент за ее спиной появился Годар…

Юрэй, в существование которого рыжий не так давно просто не верил, был похож на ходячий труп. Приняв удар гранаты Зентека, его «Кирасир» напоминал рыбацкую сеть и был залит кровью. Система маскировки окончательно вышла из строя, и анатомический доспех приобрел неинтересный цвет сухого пыльного снега. Шлема на голове не было, что открывало взору разорванную щеку; левая рука безвольно свисала.

Финукейн приготовился закричать.

Ствол его винтовки пополз — нестерпимо медленно, словно приклеившись к воздуху, — влево. Чтобы успеть, миновать считанные сантиметры и плюнуть пулей еще до того, как…

Жак-Стефан навалился на Ландау. Та успела среагировать, начала поворот и опустила пистолет к бедру, чтобы отстреляться в упор. Но юрэй, даже израненный, оказался проворнее. Скользнул за спину воительницы. Его обвисшая рука вдруг оплелась вокруг шеи Ландау, услужливо отжимая корсетный воротник, а в другой блеснуло лезвие ножа из полимерных сплавов.

Киллиан нажал на спуск.

Уже понимая, что все-таки не успевает.

Не успевает спасти, как не успевает выиграть этот бой…

Над плечом Ландау размазанной вспышкой сверкнул нож. Крупным планом — посреди электронного дисплея в забрале шлема, будто с первого ряда в кинотеатре, — Финукейн заметил, как пуля «Кел-Тека» пробивает правый глаз Годара. Но ровно через миг после того, как клинок француза прочертил на горле Маргариты ровную красную линию…

Киллиан опустился в укрытие, спиной наваливаясь на прогнувшуюся стенку офисной клети.

Его переполняла гнилостная тяжесть — чувство, сродни тому, что он испытал, в тринадцать лет впервые отняв жизнь человека. Звуки, свет, дождь, раненый имплицитор и опасность со стороны Данста больше не существовали. Командир оперативной группы молча сидел на корточках, вцепившись в винтовку так, словно тонул, а она была спасательным кругом.

За считанную секунду в этом просторном зале простились с жизнью сразу трое высокопрофессиональных и статусных пенсов Шахматного Клуба. Но думал Финукейн сейчас только об одной их них…

Фаусто Сантейро уверовал, что сегодня умрет.

Мысли о смерти посещали его регулярно. Причем еще до того, как он нашел свой путь, посвятив себя любому, кто возжелает его помощи. Но сейчас, пытаясь ощупать края нанесенной Финукейном раны, Фаусто избыточно ярко ощутил, что конец придет именно сегодня. Интуиция, которую любой представитель его профессии оттачивал наравне с искусством стрельбы, беспристрастно выносила свой приговор.

Электронная мимикрия доспеха не справлялась, пытаясь хоть как-то размыть фон, по которому стекали алые струи. Сантейро со стоном пристегнул отогнутый сегмент «Кирасира», спрятал аптечку на место. Спрятал, так и не прибегнув к помощи транквилизаторов или обезболивающего геля, способных замутнить сознание.

Стараясь не переносить нагрузку на простреленное плечо, сел, привалившись к стене. Рукотворный ливень почти не задевал балкона, отчего кровь на его темном лице запекалась в твердую, сковывающую мимику корку.

Перестрелка затихла.

Сантейро слушал.

С потерей передатчика и шлема оставаться в курсе обстановки было непросто. Еще сложнее было найти себе наиболее рациональное использование и помочь командиру завершить начатое. Да еще и не подвернуться под «дружественный огонь» собственного коллеги.

Кажется, людей Киллиана, как и планировал Мартин, все-таки удалось разъединить. Отрезан пост на входе… замолчал снайпер… а то, что «Саламандра» вступила в бой, означало, что зачистка северо-западной части лаборатории тоже прошла удачно… Однако до самого медицинского блока группа Данста пока так и не добралась.

Значит, необходимо перегруппироваться, справиться с ранениями и продолжать давить.

Вслушиваясь в наполняющие этаж звуки, Сантейро проверил пистолет и сменил магазин. Приподнялся, осматривая засыпанный гильзами пол балконного полуэтажа. Трехметровой ширины балюстрада тянулась вдоль южной и северо-восточной стены, оканчиваясь ровно над входом в медицинский зал «Летаргии». Оборудование, установленное на балконе врачами и учеными проекта, было безжалостно изгрызено перестрелкой снайперов.

Фаусто пригнулся, необычайно шустро для своей комплекции двинувшись вперед.

Вдруг замер и снова присел, рассматривая лежащую у ног винтовку. Красавец «Перун» был украшен необычным, определенно заказным прикладом, чью поверхность усеивали десятки насечек. На датчике боеприпасов значился 0. Рядом виднелся разодранный медпакет и опустошенные шприцевые пистолеты.

Бесшумно перешагнув через снайперское оружие, Сантейро продолжил движение, стараясь не наступать на мятые пятнышки стреляных гильз. Темная дорожка, нарисованная кровью, уводила его все дальше. Туда, где в углублении-нише стены находилась узкая дверь в крохотную кабину связи.

Значит, русский ранен, но не убит…

Не опуская «Зиг-Зауэра», Фаусто пошел вперед.

Порох застыл на пороге кабины, так и не открыв дверь. Кровь стекала с дверной ручки, ее потеки также виднелись на самой створке и косяке. Снайпер Финукейна лежал на животе, спрятав руки под собой и уткнувшись лицом в холодный пол, а из-под бойца медленно расплывалось темное пятно.

Сантейро замер, собираясь сделать контрольный выстрел. Прицелился в темно-зеленый, пропитанный по́том и водой платок-бандану на затылке русского. Сделал полшага на сближение. Снайпер не шевелился и не дышал. Смерть уже метила ему в голову, но перед выстрелом Фаусто на мгновение обратился в слух. Просто чтобы убедиться, что среди тонких клетушечных перегородок под ногами все еще кто-то есть. Однако Порханову этой заминки хватило: в тот же самый момент раненый перекатился на спину.

Скользя в собственной густеющей крови, он вовсе не пытался встать. Оттолкнулся плечом, перевернувшись