Пороки Лэндэльфа. Забытые сказки - Дева Кей

Иви рванула в сторону младшего корпуса. Она понимала, что лучше будет отыскать взрослых, других охранников, но страх вновь быть наказанными пересиливал здравые рассуждения. Она должна перехватить Микки! Иви побежала по соединяющему коридору, в соседний корпус.

На охранном посту никого не оказалось. Эвелин схватилась за голову, ноги подкашивались от страха. Она прислушалась к звенящей тишине и уловила какую-то возню в конце коридора.

Все, что произошло дальше, она предпочла забыть, но воспоминания, точно личные надзиратели, мучили ее все эти годы. Четырнадцатилетняя девчонка нашла подругу в подсобке. Там же был охранник и плачущий маленький мальчик. Все произошло так быстро…

Едва Эвелин появилась на пороге, как охранник выбил палку из рук Микаэлы. Завязалась потасовка. Было темно.

– Микки! Беги!

Микки схватила мальчика и побежала. Эвелин рванула следом, но извращенец схватил ее за волосы и дернул на себя.

– Ах ты мелкая дрянь!

Иви рухнула на пол и в последний момент ухватила мужчину за ногу, в попытке задержать. Сил не хватало, еще чуть-чуть, он бы пнул ее в лицо. Она потянула изо всех сил, и он упал. Нащупала нечто на полу и замахнулась.

Сердце истошно колотилось в груди, камень скользил в руке, но пальцы отчаянно цеплялись за грязные выемки, ломая до крови ногти.

Замах. Еще и еще.

Кровь, слизь и ошметки мозгов летели ей в лицо. Слышался хруст и всхлипы. Девушку всю трясло. Это длилось пару секунд, но казалось вечностью. Щеки обжигали слезы. И этот липкий страх, эта злость…

Его лицо – отныне кровавое полотно. Без глаз, носа, губ… Он хрупкий. Череп кажется таким хрупким. Мелкие осколки кости летели в глаза, царапали кожу.

Микаэла отыскала кнопку пожарной сигнализации. Здание вмиг охватило сиренами и красными сигнальными огнями.

«Бежать. Нужно бежать! Мне такое не простят!»

Я провела кисточкой по контуру губ, завершая предсмертный макияж. На ключицах и декольте поблескивали металлические застежки, крепящиеся к темно-синим чашечкам корсета. Снаружи слышны музыка, смех и веселье, так контрастирующие с клокочущим гневом внутри меня.

Нет. Все не может кончиться вот так. Не может! Бежать?! Куда? Зачем?!

Я треснула кулаком о стол так, что косметика подпрыгнула, флакон упал и покатился по полу. Послышалось шуршание тряпичных пологов шатра.

– Безупречна, – глубокий бархатный голос наполнил мое одиночество чем-то большим.

Принц Дориан, облаченный в парадный сюртук, замер у самого порога, рассматривая меня с неприкрытым восторгом. То ли его восхищал мой наряд, то ли выдержка. Быть может, и то и другое.

Я выпрямилась, не скрывая презрения и ядовитой улыбки.

– Неужели сам именинник, кронпринц Пентамерона явился лично попрощаться?

– Конечно. Ты думала, я вот так брошу mia gattina? – Принц вынул из кармана бархатный мешочек и положил на стол. – Маленький подарок. Поможет облегчить страдания.

Я ослабила шнурок кисета и высыпала на ладонь содержимое. Мерцающая фиолетовая пыльца – мирий.

– Пары вдохов будет достаточно, – принц игриво подмигнул.

Меня потряхивало. Все равно отправляют на «костер», так что уже нечего терять. Я поддела ноготком небольшую горсть и вдохнула. Пах он приторным нектаром акации.

Я бросила ленивый взгляд на ухмыляющегося принца, прислушиваясь к собственным ощущениям. По венам мгновенно расползся расслабляющий жар.

Удар. Удар. Вздох.

– И? Как насчет прощального поцелуя?

Я с силой прикусила щеки, подавляя порыв одарить его знатной оплеухой. Медленно приблизилась и погладила лацкан шелкового сюртука. Принц пах привычным парфюмом и сигариллами.

Вздернула подбородок, чтобы видеть эти шальные глазки кота и ласково, как может только самая верная любовница прошептала:

– Vafancul.35

Он уколол очередной ухмылкой.

– Рад, что занятия неаполитанским не прошли зря.

Дориан впился в мои губы, сжимая запястья. С груди вырвался протестующий стон, но принц лишь углубил поцелуй. Жадный. Всепоглощающий. Словно хотел насытиться мной на века вперед.

Дориан подтолкнул меня к столику, продолжая сжимать руки, требуя взаимности. Я поддалась. Расслабилась, ощущая неестественный прилив желания и похоти. Принц игриво оттянул мою нижнюю губу и прикусил до крови. Глотнул и лизнул ранку, точно запечатывая.

А после, с той же пылкостью в глазах, вышел, оставив меня в замешательстве. Я взглянула в свое отражение и стерла размазанную кровь.

Виски пульсировали. Мирий унял дрожь в теле, заменив приливами эйфории. Вновь зашуршала ткань шатра. Лица гвардейцев были непроницаемые. Для них я преступница, которую они должны просто сопроводить на казнь.

Верно говорят: «Перед смертью не надышишься». Вот и я, пока меня вели к поляне, делала глубокие вдохи, поражаясь, как на самом деле приятно пахнет ночной воздух – влажной землей, свежескошенной травой, осенней листвой. С губ срывался пар.

Лорды и местное общество плаща и кошелька веселились под открытым небом, в украшенном королевском саду. Жонглеры, фаерщики и другие циркачи развлекали народ. Столы ломилисьот закусок, реки вина и эля. Тут и там мерцали огни спрайтов и горных минералов.

Гвардеец жестом приказал остановиться, скрывая меня в низких еловых ветвях. Я увидела Юджина среди группы музыкантов, понтифика, короля с Велией в центре длинного стола. Лассен стоял позади них в белоснежном парадном костюме. Но принца нигде не было.

– А сейчас! Дамы и господа! Смертельный номер! – весело объявил ведущий в костюме шута с огромным колпаком на голове. – Вы только представьте, старая традиция…

Я чувствовала, как мирий не дает цепким лапам страха сковать горло. Сознание отказывалось воспринимать происходящее.

Меня вывели в центр поляны. Ведущий-шут что-то задорно бормотал, подогревая интерес проклятой публики. Я окинула взглядом присутствующих, подарив лишь презрение и злость.

Все о чем-то шептались, предвкушали шоу. Что б они все сдохли…

Над головой огромная луна медленно утопала в алой пелене, наливалась кровью. Подсвечивала поляну, точно красная рампа.

На «сцену» вынесли железные башмачки – уродливые туфли. Я ожидала, что мне дадут право на последнее слово, но и этого не случилось. Как жаль… Я подготовила такую речь, наполненную обилием метафор и отборных матов.

Ведущий, звеня бубенцами на колпаке, галантно подал мне руку, приглашая опустить ноги в башмаки. Я испуганно поджала губы, посмотрела на капитана Шассефри. Он еле заметно кивнул, прося не бояться.

Вдох. Удар. Удар. Выдох.

Сняв сандалии, я нырнула ножками в свою «петлю», в ожидании агонии. Но кожу обжег лишь холод металла. В то самое мгновение я поклялась, что буду смотреть в глаза безумного короля и его придворных шлюх, видеть, как их лица наливаются алым светом луны, делая похожими на адских чертей.

Заиграла музыка. Рваная, гнетущая мелодия скрипок. Меня окружили дзанни и начали толкать, щипать, дразнить – заставляли двигаться,