Одержимый - Ли Бардуго

неприлично привлекательным. Она до сих пор не могла поверить в его возвращение и постоянно напоминала себе, что он здесь, живой и даже вроде бы ее простил. Однако не стоило упоминать об этом. – Скажи, о чем ты умолчал при всех в столовой. Почему рога не пропали?

– Пропали, лишь появляются время от времени.

– Пусть так. И почему, когда ты пустил их в дело, я вспыхнула, как паяльная лампа?

Дарлингтон ответил не сразу.

– Для того, что мы сделали, не существует названия. И кто знает, что еще нам по силам. Представь, что Проход – это серия дверей, которые призваны не дать неподготовленным проникнуть в ад. Тебе не нужны эти двери, Стерн.

– Бельбалм… перед смертью…

– До того, как ты ее убила.

– Мы действовали сообща. Так вот, она сказала, что ходокам Колеса открыты все миры. И вокруг меня появился круг голубого пламени.

– Я тоже его видел, – признался он. – Год назад, на Хеллоуин. Колесо. Вряд ли это совпадение. И вот это тоже.

Поднявшись с кресла, Дарлингтон подошел к столу и взял с полки книгу с достопримечательностями Нью-Йорка. В его движениях по-прежнему сквозила непринужденная уверенность, однако теперь в размашистых шагах чудилось что-то зловещее. Перед Алекс был демон, хищник.

Найдя нужную страницу, Дарлингтон протянул ей открытую книгу.

– Атлас, – пояснил он. – В Рокфеллеровском центре.

На черно-белом снимке Алекс увидела отлитого из бронзы мускулистого мужчину, полуприсевшего на одно колено, на громадных плечах которого покоились три сцепленных кольца, явно давившие своим весом.

– Небесные сферы, – продолжил Дарлингтон. – Небеса в движении. Или…

– Колесо. – Алекс провела пальцем по одному из кругов, украшенных знаками зодиака.

– Эту скульптуру спроектировал Ли Лори, который также отвечал за каменную кладку в Стерлинге. – Взяв книгу из рук Алекс, Дарлингтон вернул ее на стол. И проговорил, не поворачиваясь: – Тем вечером в «Манускрипте» я видел не просто колесо, а корону.

– Корона. И что это значит? О чем вообще речь?

– Не знаю. Но, проникнув в ад сквозь защитный круг, ты сломала все существующие правила. А когда вынесла меня оттуда, еще добавила. – Он вновь сел напротив Алекс и откинулся на спинку кресла. – Ты похитила меня из потустороннего мира. Такое не могло пройти бесследно.

Алекс вспомнила, как Ансельм – Голгарот – называл ее воровкой, и то же самое слово вылетело из пасти волка.

– Так вот откуда взялись отметины вокруг шеи и запястий? – спросила она.

– Эти?

Дарлингтон подался вперед и тут же изменился: вспыхнули глаза, на лбу вновь выросли рога, плечи раздались в стороны. В мгновение ока человек стал монстром, на шее и запястьях которого сияли золотые ленты.

Не отдавая себе отчета, Алекс отпрянула и вжалась в спинку кресла.

– Да, эти, – подтвердила она, стараясь не выказывать страха.

– Эти отметины – знак того, что я обязан служить вечно.

– В аду? Голгароту?

Дарлингтон рассмеялся – низким невеселым смехом, который исходил будто со дна озера.

– Я связан с тобой, Стерн, – с женщиной, вытащившей меня из ада. И буду служить тебе до конца дней.

40

Ее лицо тут же стало бесстрастным – верный признак того, что Алекс Стерн столкнулась с чем-то неизведанным. Сражаться или бежать? Порой для того, чтобы выжить, вообще не нужно двигаться. Дарлингтон помнил, как в ту давнюю ночь она застыла в подвале, словно высеченная из камня.

– Значит… – Алекс вскинула бровь. – Ты будешь стирать мою одежду?

Сражаться, бежать или язвить.

– Да ты жестокая особа.

– Мэм. Вы – жестокая особа, мэм.

Дарлингтон рассмеялся. Однако Алекс лишь нахмурилась и стиснула зубы, как будто готовилась к драке.

– Слишком много загадок. Мне не нравится картина, в которую они складываются.

– Кажется, мне тоже, – заметил Дарлингтон, ничуть не кривя душой. – Ты видишь и слышишь мертвых и можешь использовать их силу в своих целях. И – если я, конечно, не ошибаюсь – лишь угрызения совести, которыми не страдала Маргарита Бельбалм, мешают тебе проделать то же самое с живыми.

Ответом ему стал короткий резкий кивок.

– Что касается меня… – вновь начал Дарлингтон и замолчал, не зная, как закончить предложение.

Человеком он страдал в аду, но в роли демона – мастерски, почти играючи раздавал страдания. Он видел Сэндоу после смерти. Убитый Бельбалм, почти поглотившей его душу, бывший декан никогда не смог бы проникнуть за Покров, но ад с радостью принял его в свои объятия. И Дарлингтон-демон с удовольствием отыскивал новые способы наказать Сэндоу и заставить заплатить за причиненные страдания.

Сгрудившиеся за Покровом тени боялись Дарлингтона. Порой он пугал сам себя. Но, по правде говоря, новый опыт кружил голову. Дарлингтон с самого детства оттачивал разум: изучал языки, увлекался историей и наукой, прочие же занятия – борьба, фехтование, даже акробатика – служили будущим приключениям, в которых ему непременно предстояло участвовать. Однако никто так и не прислал приглашения, не позвал заняться доблестными поисками и выполнять секретные задания. На его долю выпали лишь ритуалы, мимолетные видения потустороннего мира, отчеты и учебные занятия. И Дарлингтон продолжал полировать себя, словно клинок, которому никогда не суждено вступить в настоящую битву.

А потом декан Сэндоу отправил его в ад. Дарлингтон не должен был выжить, но все-таки сумел продержаться до тех пор, пока не подоспела помощь. И что теперь? Сколько в нем осталось от человека? Он вполне мог сидеть за столом и поддерживать беседу, ни на кого не рычал, не ломал мебель, но порой сдерживался с трудом. Демоны не слишком много думали и действовали инстинктивно, движимые своими потребностями. Дарлингтон гордился тем, что руководствовался разумом и никогда не поступал опрометчиво, однако теперь его порой охватывали желания, с которыми было безумно сложно бороться. Например, в столовой хотелось уткнуться лицом в тарелку с супом и лакать, как ненасытный зверь, а теперь – оказаться между ног Алекс и проделать то же самое с ней.

Дарлингтон провел рукой по лицу и заставил себя встряхнуться, молясь, чтобы к нему вернулся здравый смысл. Он ведь ее наставник, Вергилий, и обязан Алекс жизнью. Не стоит так с ней поступать. Дарлингтон – вовсе не слюнявый зверь и будет притворяться человеком до тех пор, пока вновь не станет собой.

Его сильно удивило сегодняшнее собрание, совместное планирование дальнейших действий. Дарлингтон даже не думал, что Алекс может распоряжаться, а Доуз – держаться уверенно при посторонних. Эти качества родились из-за его отсутствия. «Они бы продолжили и без меня и постепенно стали бы еще сильнее». Наблюдая, как они строят планы с Тернером и Мерси, Дарлингтон чувствовал себя чужаком. Пусть