Одинаковые. Том 6. Революция - Сергей Насоновский

Глава 5

Игры на высшем уровне. Борьба за влияние

Новости, пришедшие из Санкт-Петербурга, не порадовали. В этот момент я подумал, что лучше было бы нам все-таки одного из нас оставить в столице. Что там творится прямо сейчас — по сухим строкам телеграммы Феликса, прямо сказать, не разобрать.

Мы с Иосифом переглянулись. В его глазах читалась та же мысль — промедление смерти подобно. Женева с ее теоретическими баталиями и переговорами осталась позади, теперь предстояло тушить самый настоящий пожар, разгорающийся у нас дома.

Сборы заняли меньше часа. Всей нашей группой — мы с братьями, Сталин, Лихачев и бойцы — тем же вечером погрузились в поезд, идущий на восток. Дорога обратно в Россию казалась втрое длиннее. Вместо неторопливых разговоров о будущем устройстве ехали в основном молча, периодически обсуждая возможные проблемы, произошедшие в столице с этой нежданной ревизией.

Сталин курил одну трубку за другой, уставившись в темное окно. Я же пытался прогнать навязчивую мысль: «А не прогадали ли мы, сделав ставку на масштабную сеть? Слишком у многих наши успехи стали костью в горле».

На границе с Пруссией, на станции Вержболово, наш экспресс встал для досмотра. И тут началось. Таможенный чиновник с надменным лицом, некий коллежский асессор Шванович, вдруг заартачился, требуя вскрыть все наши дипломаты и чемоданы, хотя документы были в идеальном порядке. Он с хитринкой в глазах тыкал пальцем в наши паспорта, выискивая несуществующие несоответствия, и настойчиво интересовался, нет ли у нас коммерческих образцов, оформленных ненадлежащим образом.

— Господа купцы, ну-ка откройте этот ящик!

Я почуял, что это вполне может быть заказ, рассчитанный именно на нас. Кто-то явно хотел нас задержать, устроить обыск и, возможно, изъять документы, которые мы везли из Женевы. Андрей Лихачев, стоявший сзади, напрягся — его рука незаметно двинулась к скрытой кобуре. Стрельба на границе была последним делом, но и терять время мы не могли.

Иосиф Виссарионович, не меняясь в лице, сделал шаг вперед. Он не стал ничего доказывать. Медленно, с невозмутимым видом, достал из внутреннего кармана толстый бумажник и, прикрывая его ладонью, вложил в протянутую для осмотра паспортов руку чиновника сложенные в несколько раз пару сотенных купюр.

— На чай, господин асессор, за вашу бдительность, — тихо, без всякой почтительности произнес он.

Пальцы Швановича привычно сжали банкноты. Он на секунду замер, оценивая сумму взятки, затем к нему вернулась деловая живость.

— Да, вижу, все в полном порядке! — бодро объявил он, шлепая печать на наши документы. — Приятного пути, господа!

«Банальная взятка — смазка для имперской машины», — с горькой усмешкой подумал я, глядя на удаляющуюся спину чиновника. Иногда старые, гнилые методы работали лучше любых новомодных уловок, а сейчас нам дорого было именно время.

Наконец мы добрались до Петербурга. С вокзала, не заезжая никуда, направились прямиком в наш дом в Шувалово. Уже в прихожей нас ждали Дзержинский и Кржижановский. Лица у обоих были серьезными, у Феликса — исхудавшее за эти дни, но глаза горели.

В кабинете, за большим дубовым столом, царила та же гнетущая атмосфера, что и в нашем купе. Кроме них, в комнате был еще один человек — коренастый, с умными и уставшими глазами, Андрей Михайлович Томских, одна из ключевых фигур в нашей структуре, отвечающая за работу с органами власти.

— Итак, Феликс, начинай, — без предисловий сказал Сталин, занимая свое место.

Дзержинский откашлялся: — Дело, товарищи, вот в чем. Через два дня после вашего отъезда к товарищу Кулагину на его завод явился некто Аркадий Владимирович Потемкин. Чиновник особых поручений при министерстве финансов.

— Потемкин? — переспросил я. — Фамилия говорящая, но вряд ли из тех самых.

— Нет, из тех, что попроще, но не менее амбициозных, — мрачно подтвердил Томских. — Я его знаю. Карьерист, с длинными руками. Имеет репутацию «решателя» деликатных вопросов для крупного капитала.

— Явился не один, — продолжил Феликс, — с двумя «советниками» из охранного отделения. Вел себя нагло и сразу заявил, что представляет интересы «государства», озабоченного, видите ли, нездоровой конкуренцией и сомнительными методами работы предприятий Егора Кузьмича.

Кржижановский, до этого молчавший, с раздражением стукнул кулаком по столу: — Сомнительными! Это они про наш восьмичасовой рабочий день, больничные кассы и зарплаты на порядок выше, чем на их фабриках!

— Именно, — кивнул Дзержинский. — Потемкин, не стесняясь в выражениях, предложил Кулагину «избежать крупных неприятностей». Мол, их на самом верху готовы выкупить все предприятия по… бросовой цене. Назвал сумму, которая даже себестоимости зданий не покрывает. Егор Кузьмич, естественно, послал его куда подальше. Тогда Потемкин перешел к угрозам. Намекнул на внезапные проверки, проблемы с поставками сырья, «несчастные случаи» с оборудованием и даже на то, что найдутся рабочие, которые пожалуются в правительственные комиссии на скверные условия.

— И как Кулагин отреагировал? — спросил Сталин, лицо у него было каменным.

— Держался стойко, — вступил снова Томских. — Сказал, что его предприятия работают в рамках закона, и он не намерен ничего продавать. Но когда он проводил их до выхода, один из «советников» якобы случайно толкнул его с лестницы. Несильно, но наш Кузьмич упал неудачно — сломал руку и получил сотрясение. Сейчас в больнице, врачи говорят, ничего критического, но выйти сможет не раньше, чем через пару недель.

В кабинете повисла тишина. Слышно было, как потрескивают поленья в камине.

— Это была не просьба, это был ультиматум, — тихо прошипел я. — Разведка боем. И что не известно кто именно из власть держащих так заинтересовался?

— Нет Илья, пока нет. И по поводу разведки. Они перешли в наступление сейчас все предприятия Кулагина не работают. Проводится масштабная ревизия. И не понятно, когда все это закончится.

— И главное, — Дзержинский развел руками, — как именно они вышли на Кулагина более или менее понятно, он на виду. А вот, как они связали воедино заводы, которые формально числятся за разными людьми — за мной, за товарищем Кржижановским, за другими товарищами из нашей структуры? Они оперировали именно понятием «сеть». И сейчас почти половину всех предприятий тоже стоит по причине этой ревизии.

Сталин медленно выпустил дым:

— Значит, у них есть своя агентура. И довольно глубоко. Этот Потемкин — просто ширма. За ним стоит кто-то с самого верха, не исключено, что и сам царь в курсе этого наезда на нас. Да что гадать! Они же все тоже собственники разных производств. Никто не хочет допустить, чтобы наша модель стала примером для всей страны. Кто привык драть три шкуры и боится потерять барыши. А еще