Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— Вот именно, — сказал Олгрен. — Ты пойдёшь один, Клай. И пройдёшь, потому что от этого многое зависит. А дальше будешь действовать по обстановке. Либо вытащишь калеку из замка. Куда сможешь — на Зыбкие Дороги, в реальность, лишь бы в такое пространство, где кончается зона Нагбертова контроля. Либо убьёшь и отпустишь душу. Его душа тоже сгодится Нагберту, поэтому обрати внимание: нельзя просто убить. Нужно в любом случае освободить. Так, как получится.

— Есть, — сказал я. — Понял. Мне нужна пара гранат.

— Зачем⁈ — ужаснулась Карла.

Именно потому, что поняла, зачем.

— Простите, леди-рыцарь, — сказал я. — Очень не хочется попасть в лапы Нагберта и его людей живым. А пулю в лоб пустить не могу. Вернее, могу, но без толку.

Карла нахохлилась, натянула на плечи шаль — хорошо, что не заплакала. И не возразила ни слова. Ну что ж, ей ясно — и мне ясно: нельзя оставлять Нагберту такое оружие.

Простой и жестокий принцип: либо забрать, либо уничтожить, чтобы не досталось врагу.

Не говоря уж о том, что оружие — живой мальчишка…

— Гранаты будут, — сказал Ричард. — Оружие будет.

— Ясно, — сказал я. — Завтра продумаем, как действовать. К завтрашним сумеркам буду готов.

— Превосходно, — сказал Олгрен. — Я знал, что на тебя можно положиться. Мы уходим. К завтрашним сумеркам у нас будет точный маршрут.

— Честь имею, — сказал я без особой лихости.

Вампиры удалились оба — просто растворились в полумраке.

— Ну что ж, мессиры, — сказал Валор, который всё это время слушал молча, — пожалуй, пришло и моё время.

— Думаете, всем можно слушать? — спросила Карла с заметным сомнением в голосе.

— Всем, всем, деточка, — сказал Валор. — Понимаю, все устали… ох, даже спина затекла… Но сначала практика, потом теория, я полагаю. Верно?

— Теория? — насторожился Индар.

— Да, дорогой коллега, — отвечал Валор таким тоном, будто видел его в последний раз не в Синелесье, на разгромленной базе, в виде пленного духа, а где-нибудь на конференции некромантов и алхимиков в нашей столице. — Главным образом я хотел задать несколько вопросов вам, ваше прекраснейшее высочество. Вы ещё не совсем засыпаете, дорогой принц?

Рэдерик мотнул головой, стряхивая дремоту. Устал он смертельно, — да ещё тёплый щенок дрых у него под боком, — но держался. Видимо, потому что ему было интересно до предела.

И так же важно, как нам, надо полагать.

— Итак, — сказал Валор. — Я желал бы слегка прояснить очень важный вопрос, друзья мои. О вас, ваше прекраснейшее высочество. И о вашем происхождении. Как я понимаю, ваши лихие товарищи ничего от вас не скрывают, дорогой принц?

— Нет, — сказал Рэдерик. — Я тоже ничего.

— Отлично, — продолжал Валор тоном столичного лектора. — Другими словами, вы понимаете, что государь Рандольф, будучи в здравом уме, способный руководить своими поступками, ни в коем случае не пошёл бы на такой безумный шаг, как венчание с вашей матушкой? Тайное. В деревенском храме. В обществе двух, несомненно, аристократов, но…

— Да, мессир Валор, — сказал Рэдерик. — Мессиры Клай и Индар считают, что отца опоили. Или прокляли.

— Может быть и так, — сказал Валор. — Но у меня есть некоторые основания предполагать, что всё несколько сложнее… главным образом потому, что ваш Дар уникален, прекраснейший мессир Рэдерик. Не похож на смертный Дар некромантов, не похож на королевское чудо… Ближе всего вы напоминаете мне человека, одержимого стихией, но и это не вполне вам подходит. Я слышал от ваших товарищей, что вы отличаетесь истинно королевским самообладанием. Люди, принадлежащие стихии, много-много импульсивнее.

— Отчим учил меня держать себя в руках, — сказал Рэдерик.

Он совсем проснулся, был насторожен и очень внимателен.

— Несомненно, — сказал Валор с изящным старомодным поклоном, — мессиру Хоурту это замечательно удалось, а вы были отличным учеником. Но есть ещё одна не указанная особенность вашего высочества.

— Чудеса делать? — спросил Рэдерик и хихикнул.

Милейшая такая наивность. Детская.

— Да, — сказал Валор. — Не те, что называют «королевским чудом», но те, что связаны с жизнью как стихией. Будьте любезны, дорогой принц, скажите откровенно: что вы чувствовали, когда отдирали колючие ветки от нашего друга Клая?

Рэдерик задумался.

— Я чувствовал… злость, — сказал он медленно. — И испугался за мессира Клая. И… простите, мессир Валор, я не знаю, как объяснить. Мне вдруг стало очень… хорошо… где-то под мыслями. Под злостью. Там оказалась какая-то злая радость… потому что я понял эти ветки. Почувствовал. Знаете… как мышек. Или цветы в горшках. Собак — не так. У собак разум большой, они понимают почти как люди. А у мышек разум меньше, а у цветов — совсем нет разума, но вот это… есть… жить они хотят. Не понимают, но кое-что чувствуют, как могут. Им бывает приятно и неприятно.

— Как любопытно! — не удержался Индар. — И каково же было этим колючим лианам?

— Не очень хорошо, — тут же ответил Рэдерик. — Они хотели впиться в живое и им питаться, а наткнулись на мессира Клая, у него снаружи живого мало, только внутри, где им не достать. Я, когда стал рвать ветку, знал, что оторвётся. Ей не хотелось держаться.

Карла свистнула — и мне тоже очень хотелось. Рэдерик взглянул на неё.

— А я не умею свистеть, — сказал он огорчённо, с тенью даже зависти. — Вы мне потом покажете, леди Карла?

— Прошу прощения, — тут же сказал Валор, вскинув палец. — Свистеть мы будем учиться в мирное время. А пока я попрошу вас, ваше дивное высочество, рассказать, что вы делали и чувствовали дальше.

— Мне хотелось убить эту тётку, — тут же сказал Рэдерик. — И я приказал колючкам, вот и всё. А потом Барн меня обнял и стал говорить, чтоб я успокоился, а мессир Клай сказал не убивать. И я велел колючкам убираться, откуда они пришли.

— Ну что ж, дорогие друзья, — сказал Валор. — Мы все должны поблагодарить его высочество за интереснейший рассказ и сделать вывод, верно?

— Валор! — сказала Карла укоризненно. — Не томите!

— Я хочу, — сказал Валор, — чтобы вы все, друзья мои, хорошенько осознали произошедшее. Наш юный принц понял, сказал бы я, душу этих растений. А потом им приказал. А нам с вами известно, что эти растения — часть лесной жизни как стихии и принадлежат божеству-покровителю чащ, покровителю Перелесья и Заболотья, очевидно. Тому, кого здесь зовут Отцом Лесов. И этим-то растениям приказал наш прекраснейший мессир Рэдерик.

— Не может быть, — тихо сказал Индар.

— Чего именно? — спросил Валор. — Я вижу две возможных ситуации. Первая: по какой-то причине, очевидно, вследствие обрядов, проведённых жрецом и мессиром Хоуртом до вашего