Железное Сердце - Станислав Дарков

чётким звуком, будто два инструмента играли свою жёсткую мелодию. Ланверн наносил красивые, размашистые удары, но они были неэффективны. Лорен парировал каждый из них, не спеша отвечать. Он ждал нужного момента.

Когда Ланверн решил, что загнал Лорена в угол и сделал выпад, Лорен увернулся вбок, отбил меч вверх и с силой ударил по животу долом меча. Даже с трибуны было слышно, как звонко меч ударил по доспеху. Ланверн пошатнулся.

Лорен не дал ему восстановиться. Второй удар — по плечу. Третий — в бок. Четвёртый сбил его с ног. Ланверн упал на спину, а Лорен нанёс ещё один удар по грудной пластине.

— Хватит! — закричал Альберт. — Я сдаюсь!

Лорен всё же ударил ещё раз — как будто ставил точку в бою.

Судья поднялся и объявил:

— Победа! Лорен Дагвелл — победитель студенческого турнира!

Трибуны взорвались от восторга. Зрители кричали, аплодировали, кто-то даже бросал в воздух перчатки. Радость захватила всех — даже преподаватели улыбались.

Лорен стоял в центре арены, тяжело дыша.

Альберт поднялся с земли медленно, лицо у него было перекошено от злости. Он явно не ожидал, что Лорен откажется играть по его правилам — особенно на глазах у всех.

Альберт поднялся медленно, но его нерешительность быстро сменилась гневом. Лицо исказилось, глаза сверкнули. Он сорвал с себя шлем, бросил его на землю и закричал:

— Этот бой нечестный! Всё подстроено! Ни один алханроэльский выскочка не сможет победить настоящего воина из Элдории!

С трибун сразу же наступила тишина. Казалось, весь Тиарин замер, прислушиваясь.

Альберт обернулся к трибуне, где сидели я и Ева. Его взгляд был полон злобы. А потом он произнёс то, что не стоило говорить:

— И о какой чести можно говорить, если принцесса Элдории, не будучи замужем, скачет на члене своего ручного пса Айронхарта?

Толпа ахнула. Кто-то встал, кто-то вскинул руки. Атмосфера стала натянутой, как струна.

Я посмотрел на Еву. Она побледнела, словно ей стало плохо, глаза опущены, губы сжались. Казалось, даже дышать ей стало трудно. Примерно полсекунды спустя, она посмотрела на меня жалобно, с тягучей горечью в глазах.

Я огляделся по сторонам. Увидел лицо Лорена — он был напряжён, готов к действию. Юна выглядела ошарашенной, слегка качала головой. Инквизиторша следила за ситуацией внимательно, безэмоционально. Ланверн же смотрел с самодовольной улыбкой.

Внутри меня зашевелилось нечто большее, чем просто злость. Это снова был шепот, но на этот раз он был полон крика.

ДАВАЙ ПОКАЖЕМ ИМ!!!

Сердце забилось сильнее. Я знал, что не могу оставить это без ответа. Не потому что хотел драки. А потому что молчание сейчас означало бы предательство: и королевской чести, и моей собственной семьи.

Я вскочил. В груди нарастал жар, а по арене прошёл гул. Я встретился взглядом с Ланверном и громко, на весь стадион, сказал:

— Альберт Ланверн! Ты посмел оскорбить мою принцессу и попытался унизить её честь. Я — Максимус Айронхарт, вызываю тебя на дуэль!

Наступила короткая тишина, а потом трибуны взорвались. Крики, удивление, волнение. Люди вскакивали, перешёптывались, кто-то уже записывал происходящее. Вызов был услышан.

— Ввиду твоей жалости —ты вправе выбрать оружие, — добавил я. — Но знай: за свои слова ты заплатишь. Пусть весь Тиарин придёт посмотреть, как я отсеку твою голову.

Альберт заметно побледнел. Он раскрыл рот, но ничего не сказал. Только дрожь губ выдавала его замешательство. Он не ожидал, что его слова встретят вызовом. Настоящим. Прямым.

Я встал со своего места — медленно, будто пробираясь сквозь вязкий воздух, насыщенный чужими взглядами, чужими ожиданиями, чужой яростью. Толпа всё ещё гудела, волнами катаясь по трибунам, но я не слышал её. Не слушал. Не смотрел. Я чувствовал, как внутреннее напряжение выходит наружу, как будто весь этот зал был мне враждебен, как будто я был чужим среди своих и своим среди чужих. Я спустился по ступеням, мимо сотен лиц, мимо свитков, рук, указующих пальцев. Шаг за шагом, словно иду не прочь с арены, а в самую глубину себя. Прочь от шума. Прочь от крика. Прочь от ярости.

Я вышел за пределы арены, ступил в полутень улиц, и только тогда понял, насколько грохот боя остался в крови. Я шёл, почти не глядя под ноги, как автомат. Город был шумен, но отдельные голоса сливались в фон. Прохожие расступались, кто-то косился украдкой, кто-то шептался, но никто не осмелился заговорить. Я искал не просто тишину. Я искал пустоту. Место, где никто не тронет. Где мысли смогут развернуться, как клинок из ножен. Где тишина будет говорить громче любых слов.

Когда я подошёл к усадьбе, на какое-то мгновение показалось, что она изменилась. Тёмные окна, дверь, казавшаяся тяжелее обычного. Я толкнул её, и она скрипнула, словно протестуя. Щелчок замка — и я оказался внутри.

Холод. Пустота. Ни звука. Ни служанок. Ни Лорена. Ни даже случайного шума из кухни. Только мои шаги по деревянному полу и слабое эхо. Я почти почувствовал облегчение. Один. Наконец-то.

Но стоило сделать несколько шагов внутрь, как я понял — я не один.

Шёпот. Он снова был здесь. Но не тот, что приглушённый, тонкий. Этот был... ближе. Громче.

Скоро...

Я замер.

— Кто здесь? — произнёс я. Голос сорвался, звучал как чужой.

Ты знаешь меня, — прозвучало у меня в голове, но с таким отчётливым эхом, будто кто-то прошептал это за моей спиной.

— Нет... Нет, чёрт побери, не знаю. Кто ты такой?

Я — твоя Тень.

По спине прошёл холод, как будто кто-то пролил воду. В груди стало тесно, словно воздух утратил