Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Еле волоча ноги, подошёл к табурету и тяжело опустился. Простое действие принесло облегчение, мышцы, словно обмякли. В кузне было уютнее, чем в моей холодной и мрачной норе — здесь было тепло. Вид знакомых инструментов на стенах, дыхание огня в горне и запах металла согревали не столько тело, сколько душу, давая ощущение дома.

Мужик стоял молча, глядя на меня, и о чём-то напряжённо размышлял. Его лицо, обычно выражавшее гнев или пьяное безразличие, теперь было хмурым и сосредоточенным. Было ясно, что болезнь стала для него обузой, нарушившей планы по модернизации кузницы. И от осознания, что я снова превратился из партнёра в проблему, стало не по себе.

Кузнец повернул голову, ещё раз внимательно оглядел меня с ног до головы.

— Бледный как поганка, — проворчал Гуннар. — Глаза красные. Как бы не откинулся ты, щенок.

Верзила произнёс это жёстко, но в словах промелькнуло и что-то другое — отеческая забота. А может, просто хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы помочь, если вдруг станет совсем худо, и я выдавал желаемое за действительное.

Думал обо всём этом, но не мог произнести ни слова. Да и что тут, собственно, скажешь?

Старик тяжело вздохнул, с грохотом положил на наковальню обломок шестерни.

— Ох-хо-хо… Все планы коту под хвост, — вырвалось у него с досадой. Кузнец потёр переносицу. — Ладно, чего ныть, лучше все равно не станет… К Ориану тебе надо.

При упоминании имени меня передёрнуло.

— Поговорю с этим прохвостом, — продолжил Гуннар. — Авось чем и поможет. Эти алхимики, они ж с духами водятся — что они там вытворяют, одним духам и известно. Быстро на ноги поставит — глядишь, к обеду уже работать сможешь. Я сам свидетелем был, как этот мужик людей с того света вытаскивал прям на глазах. Вот помирает человек от горячки — а вот уже через час идёт и курам головы рубит. — Старик хмыкнул, то ли восхищаясь, то ли презирая. — Пошли.

Махнул своей огромной лапой в сторону двери — резко, не терпя возражений.

Алхимик Ориан.

От одного имени жар сменился ледяным холодом. Первобытный страх мальчишки перед этим человеком нахлынул с новой силой. В памяти всплыл образ: бездонные глаза, в которых не было ничего, кроме холодного презрения.

Но Гуннар уже решил — кузнец подошёл вплотную, тень накрыла целиком. Массивная ладонь опустилась на плечо, и он грубо и без церемоний рванул меня вверх.

— Не раскисай, размазня! Пошли, говорят тебе! — прорычал мужчина и, не дожидаясь ответа, поволок к выходу из кузни.

Хватка как железные клещи. Ноги подкашивались, и я почти висел на его руке.

— Мастер… — вырвалось почти беззвучно.

Гуннар замер, не оборачиваясь. Я бросил взгляд на ведро с водой, которое принёс.

— Можно попью сперва?

Мужик напрягся, секунду помолчал, затем недовольно хрюкнул, и хватка слегка ослабла.

— Давай уже, — бросил через плечо.

Высвободился и рухнул на колени рядом с ведром. Наклонился и, зачерпывая воду ладонями, начал жадно пить. Ледяная вода обожгла потрескавшиеся губы и горло, но это была приятная боль — она гасила внутренний пожар, растекаясь по пищеводу прохладой. Я пил и не мог напиться, чувствуя, как сознание проясняется, а туман в голове расступается. Понимал, что ледяная вода в таком состоянии может сделать только хуже, но жажда была мучительной

Гуннар ждал у двери, всем видом излучая нетерпение. Постукивал носком тяжёлого сапога по земляному полу и скрестил на груди массивные руки.

Казалось, прошла вечность, прежде чем насытился до отказа, почти захлёбываясь. Ополоснул лицо, пытаясь унять жар, который забился под кожу. Затем опустил руки на холодную землю и секунд десять просто дышал, пытаясь удержать ускользающее сознание.

Кузнец за спиной сделал несколько тяжёлых шагов в мою сторону.

— Ну давай, пошли уже, щегол. Совсем тебе худо, — пророкотал его бас.

Ещё несколько шагов, и тёплые руки подхватили меня под мышки, рывком ставя на ноги. Мир закружился каруселью, голова завертелась так сильно, что вцепился в кожаный фартук старика, уверенный, что потеряю сознание.

Дальнейший путь был как в бреду — Гуннар почти тащил меня, обхватив ручищей за плечи, и вёл вверх по склону. Я глядел перед собой на разбитую дорогу главной деревенской улицы, но не видел её. Все звуки: скрип телеги, лай собаки, чей-то окрик — доносились откуда-то издалека, как из другого мира.

Перед глазами вспыхивали и исчезали картинки, обрывки чужих и своих жизней. Детский смех на даче, крик женщины в горящем здании, тихий плач мальчика в пустой лачуге после смерти матери. Я не понимал, кто издаёт эти звуки. Там были воспоминания меня — взрослого мужчины, который прожил целую жизнь. И тут же — образы совсем неведомых людей, лица которых никогда не видел. Даже показалось, что видел силуэты каких-то нечеловеческих существ.

«Бред… Галлюцинации,» — успел отметить, прежде чем растворился в лихорадочном тумане.

Следующее, что услышал — резкий стук металла о дерево. Настойчивый и очень громкий. Затем — скрип тяжёлой двери. Голоса говоривших были где-то совсем далеко, как будто доносились со дна колодца. А потом я открыл глаза, уже лёжа на чём-то мягком.

В комнате было светло. Золотистый свет от нескольких масляных ламп смешивался с серым дневным светом, пробивающимся сквозь маленькие окна. Пахло сушёными травами — горьковатый аромат, похожий на те отвары, что мама давала в детстве от простуды.

Мама…

Чья мама? Кая, потерянная в этом жестоком мире? Или моя, оставшаяся в другом, сгоревшем дотла? Всё смешалось. В этот момент потерялась связь с тем, кто я есть на самом деле. Был ли Димой, попавшим в чужое тело, или Каем, которому снился странный сон о другой жизни?

И тут появилось лицо — смуглое, с широкими скулами и приплюснутым носом, как у старого боксёра. А глаза пугали до чертиков — в них, казалось, не было зрачков, только два чёрных провала, затягивающих в себя весь свет.

Конечно, это Ориан. Просто видел его словно впервые… Я ведь и видел его впервые — не Кай, а я — Дима.

— Мама… мама… — вырвалось у меня шёпотом, словами, которыми не мог управлять. Говорило не моё сознание, а бессознательное напуганного до смерти Кая, а я был наблюдателем, запертым в теле.

— Ну, чего это с ним, Ориан⁈ — послышался знакомый бас Гуннара. Вцепился в это имя, как утопающий за спасательный круг. Это Гуннар, я в деревне, я в кузнице… Нет, не в кузнице. Цеплялся за обрывки реальности, чтобы окончательно не раствориться в забытьи. — Помочь сможешь?