Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

тот говорит, но интонация и взгляд, в котором отцовская любовь смешивалась с абсолютной уверенностью, вселяли в невероятный трепет. Уже не смеялся, а во все глаза смотрел на этого могучего воина, который только что вёл себя, будто был моим личным шутом, и это доставляло ему искреннее удовольствие.

Затем мужчина поднёс тёплую ладонь к моей голове и ласково взъерошил волосы.

И тут всё изменилось.

Послышался ритмичный стук металла о металл — сперва тихий, тот нарастал, становясь всё громче и настойчивее, пока не превратился в бьющую по вискам дробь. Идиллия начала трескаться — женщина и мужчина встревоженно оглянулись в поисках источника чужеродного звука. Я тоже стал глядеть во все глаза и увидел…

Там, чуть дальше на поляне, у самой кромки хвойного леса, стоял другой мужчина. Огромный, он возвышался над наковальней (я не знал тогда, что это, но теперь знаю). Громила бил тяжёлым молотом по клинку, который держал в руке, и был мокрым от пота и чёрным от сажи. Хмурый мужик направил взгляд в нашу сторону, а в глазах мелькнуло неприкрытое омерзения или… что-то другое. Сейчас, кажется, я могу определить это чувство — то была зависть.

А мужчиной был Гуннар, только моложе и сильнее, чем сейчас.

«Сейчас?» — мысль, пронзила пелену сна. — «То есть, это всё не по-настоящему».

Как только подумал об этом, идиллия рухнула. Увидел дым, поднимающийся где-то за рядами вековых деревьев — тот стремительно нарастал, превращаясь в клубящуюся стену. И вот уже деревья на моих глазах начали полыхать — весь лес объят огнём, и из рвущегося ада, с дикими воплями и безумными от ужаса глазами, стали выбегать звери. Животные неслись прямо на нас, сметая всё на своём пути. Они снесли Гуннара и его наковальню почти сразу, погребя под лавиной копыт и тел.

Там были вепри с горящей щетиной, волки с красными от отражённого пламени глазами, лоси, медведи — вся лесная живность неслась на нас.

Мне стало невыносимо страшно, я закричал и заплакал, вцепившись в маму.

И тогда отец посмотрел на меня — во взгляде не было страха, только бесконечная печаль и любовь. Мужчина смотрел так, будто прощался навсегда, затем вновь медленно поднял руку, собираясь коснуться моего лица. Я, захлёбываясь слезами, потянулся к нему своей маленькой, детской ручонкой…

И в тот миг, когда наши пальцы почти соприкоснулись, всё рассыпалось в безжизненный пепел.

Я очнулся.

Не в тёплой койке, а стоя посреди двора, под холодным дождём — рука вытянута вперёд и почти касалась чёрного Обелиска. Рунный камень был мокрым от влаги, тусклым и абсолютно неживым. Ни одна руна на нём не светилась. Моя рука мелко дрожала.

Я не понимал, как здесь оказался. Это прошлое? Повторение того унизительного дня? Или настоящее? Нахмурился, щурясь от ледяных капель, что стекали по лицу и затекали в глаза.

— Давай, — услышал вкрадчивый рокот где-то справа от уха. — Камень готов вершить твою судьбу. Коснись его. Мы вновь увидим, есть ли у тебя дар, щенок, или ты так и остался пустышкой. Ну же?

Дыхание сбилось, стало частым и поверхностным, словно боялся сделать хоть один глубокий вдох. Непреодолимое желание коснуться камня и узнать судьбу было невыносимым. Но что-то внутри, на самом дне сознания сопротивлялось. Страх, что камень вновь покажет пустоту, не хотел, чтобы унижение и боль повторились.

И тут меня пронзило. Чёрт возьми!

Я — не Кай!

Мысль как удар молнии. Я — не тот напуганный мальчик, чья судьба зависит от куска камня.

Я — не Кай!

Кто я? Я Дима — пожарный, спасатель, что попал сюда не по своей воле. Моя судьба была решена там, под горящими балками. Всё остальное — не моё.

Я — Дмитрий.

Повторять имя про себя, как заклинание против наваждения. На каждые возникшие чувство страха и желание коснуться камня и на каждую мысль о никчёмности отвечал одним: я — Дима.

Дыхание стало выравниваться, становиться глубже. Паника, сжимавшая грудь, отступила, сменившись трезвым анализом.

Меня проверяют, вновь подвели к камню. Но зачем? Почему? Я оказался в доме алхимика не случайно — лихорадка была не просто так. Этот сон, это видение… Что от меня хотят⁈

«Дыши, Дима. Дыши. Возьми контроль,» — приказал себе.

Сосредоточился, нащупывая внутри уголёк «внутреннего горна», ощущая Ци. Она была слабой, но была. Позволил энергии разлиться по телу, и волна тепла начала орошать продрогшие мышцы, согревая и одновременно сжигая остатки чужого страха.

Резко обернулся.

Ориан стоял под проливным дождём, но не был спокоен. Мужчина глядел на меня во все глаза, и практически не моргал. Смуглое лицо напряжено, в чёрных провалах глаз плескалась одержимость, да мужик и сам выглядел так, будто находился в лихорадочном припадке.

— Зачем я здесь⁈ — выкрикнул, и голос удивил меня самого.

Алхимик вздрогнул, словно от удара током, маска спокойствия треснула, и на лице отразилось изумление.

— Болотные духи, щегол, просто коснись камня, — низко пророкотал мужчина, вновь обретая зловещее спокойствие. Мужик шагнул ближе, и чёрные глаза впились в мои. — Коснись, если хочешь стать великим охотником, как твой отец. Или сгнить в безвестности, как твой пьяница-кузнец. Что ты выбираешь? Славу или забвение?

— Зачем я здесь⁈ Почему сейчас⁈ — не унимался я. Голос окреп, в нём звенела сталь.

Вопросы явно начали раздражать Ориана — тот замер, глядя на меня несколько секунд. Капли дождя стекали по смуглому лицу, похожему на восковую маску.

— Люди видят, — наконец произнёс алхимик, чеканя каждое слово. — Слухи ползут по деревне. Нельзя скрывать Дар, если он есть — это может плохо кончиться, щенок. Без наставника талант сожрёт изнутри. Ты умрёшь в агонии, не справившись с собственной силой. Но чтобы это выяснить и дать тебе путь — нужно, чтобы Камень сказал своё слово. Коснись его. И если это правда — если в тебе есть хоть искра, сильнейшие люди Предела готовы будут стать твоими покровителями. Разве не об этом ты мечтал всю свою жалкую жизнь⁈

Слова были как яд, проникающий в душу. Убедительные и соблазнительные, падали в испуганное мальчишеское сердце, которое всё ещё билось где-то внутри меня. Сильнейшие люди… Покровители…

Но перед глазами встала другая картина — не слава и не сила, а образ Гуннара и его слова: «… лично тебе голову откручу, если он помрёт». Я увидел пропахшую потом и углём кузницу, и внезапно место показалось не тюрьмой, а единственным настоящим домом. Тёплое чувство заполнило сознание.

— У меня уже есть наставник, — сказал так уверенно, что сам себе удивился. —