Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Гуннар закончил и замолчал — просто стоял, огромный и неподвижный. Огонь из горна отсвечивал на его мокром профиле, на выступающих скулах и огромной бороде, с которой всё ещё стекали капли дождя. Не знал, что ответить — то было не раскаяние в привычном смысле, скорее грубая и неуклюжая попытка мужчины, не умеющего говорить о чувствах, признать свою неправоту.

И суть была в том, что я почему-то уже не злился на него. Может, потому что понимал, что за жестокостью скрывалась боль и разочарование от жизни, а может, потому что Кай — тот мальчик, который был во мне, просто устал ненавидеть.

— Мастер. Всё в порядке, — сказал тихо и просто.

Старик не пошевелился. И тогда я сам решил разрядить тишину.

— Вы конечно меня тогда чуть не утопили, — припомнил нашу первую встречу в этом теле, когда мужик окунал меня головой в бочку. Уголок рта невольно дёрнулся в улыбке. — Но с кем не бывает, в конце концов?

Тихо усмехнулся и смешок получился нервным, но искренним. Гуннар нахмурился, медленно переводя на меня тяжёлый взгляд. Глядел, как я пытаюсь сдержать неуместную, на первый взгляд, весёлость.

И вдруг суровое лицо старика дрогнуло. Один-единственный глухой хохот вырвался из его лёгких, будто кашель. Затем ещё один, уже громче. А потом его огромное тело затряслось, и кузню наполнил низкий раскатистый хохот. Мужчина смеялся, запрокинув голову и хлопая себя по колену.

— Ну ты сказанул, недоносок! — пророкотал сквозь смех, утирая выступившие слёзы тыльной стороной ладони. — Ну, насмешил! С кем не бывает… Ах, чтоб тебя!

И я, глядя на кузнеца, тоже рассмеялся открыто и свободно — впервые за всё это время. И этот совместный смех в маленькой кузне, под аккомпанемент дождя, смыл всю старую боль, обиды и страх. В этот момент мы перестали быть мастером и рабом, но будто стали двумя кузнецами, стоящими в начале чего-то нового.

— Но мастер Гуннар, — вырвалось у меня неожиданно серьёзно, прерывая его затухающий смех.

Тот сразу напрягся, и веселье испарилось.

— Если вы пореже будете называть меня такими словами, — я тщательно подбирал выражения, — так будет лучше. Для дела.

Мужчина замер, глядя на меня несколько секунд, а затем задумчиво почесал красный нос-картошку.

— Так если ты щенок, как тебя по-другому-то называть? — абсолютно серьёзно спросил мужик, глядя на меня как на ходячую загадку.

Я пожал плечами.

— Не знаю, — сказал тоже серьёзно, без тени улыбки. — Кай, например. Мне нравится, когда меня называют Кай.

Мужчина стоял очень долго, глядя на меня так, будто видел впервые. Не забитого сироту или неуклюжего подмастерья, а кого-то, кто имеет право просить. Затем Гуннар едва заметно кивнул.

— Ну хорошо, Кай, — старик вздохнул тяжело, словно прощаясь не просто со словом «щенок», а с целой эпохой, где всё было просто и понятно. — Кай, так Кай. Какая, в конце концов, разница.

— А про алхимика… — начал тут же, не давая и секунды паузы, пока кузнец был в состоянии согласия. — Вы не платите ему ничего за моё «лечение». Не нужно.

Выпалил жёстко, с нажимом, и тут же поймал себя на том, что вновь поддался импульсу. Злость на себя обожгла изнутри. Это было нелогично и опасно, но образ Ориана с его змеиной улыбкой и угрозами был слишком свеж в памяти. Я не знал, но предполагал, что его «помощь» обойдётся Гуннару в приличную сумму, и этот ублюдок не должен получить за манипуляции ни единого медяка. Это было дело принципа.

— Это ещё почему? — нахмурившись, спросил мужчина. Его брови снова сошлись на переносице, возвращая лицу суровое выражение. — Он поднял тебя на ноги. Сам ж видел — ты чуть не сдох у меня в кузне. У тебя бред уже начался.

Я замолчал, лихорадочно пытаясь придумать убедительное оправдание, но в голову, как назло, ничего, кроме правды, не приходило. Сказать старику, что Ориан, возможно, сам и вызвал эту болезнь? Что он проводил надо мной какой-то ритуал? Что-то мне подсказывало: если скажу, тогда этот прямолинейный и яростный мужик не раздумывая схватит свой самый большой молот и пойдёт разбираться, а это могло привести к необратимым последствиям.

— Просто не стоит оно того, мастер, — наконец выдавил, тщательно подбирая слова. — Это моя болезнь. Значит, и мне за неё платить. Я сам с ним разберусь. Позвольте мне это сделать, мастер Гуннар.

Смотрел на него прямо и внимательно, ожидая реакции.

Мужчина долго молчал, затем вздохнул, провёл пятернёй по спутанной и мокрой бороде, о чём-то размышляя. Гуннар действительно оценивал просьбу, взвешивая её.

— Решение не мальчика, а мужика, — сказал кузнец едва слышно. В этом ворчании впервые прозвучало уважение. — Дорого тебе это встанет, Кай. Ориан с тебя три шкуры сдерёт.

Старик предупреждающе посмотрел на меня, давая последний шанс передумать.

— Ничего, — ответил без тени сомнения. — Сочтёмся.

Повторил слова алхимика, и в голосе прозвенела холодная сталь.

Гуннар снова посмотрел на меня так, будто увидел клинок, который только что прошёл закалку. И, кажется, клинок старику понравился.

— Ну, будь по-твоему, — наконец выдохнул мужчина, сдаваясь. А затем неожиданно кивнул в сторону горна. — Ну что, готов ковать?

Я усмехнулся.

— Вы хотели сказать, мехи качать?

— Нет, — посмотрел на меня прямо, и в глазах громилы не было насмешки. Гуннар замолчал, подбирая слово. — Вместе ковать будем.

Сделал паузу, давая осознать сказанное.

— Глядишь, и я у тебя чему-нибудь научусь. — хмыкнул, но беззлобно. — Уж не буду спрашивать, откуда ты так много знаешь. Думаешь, поверил, что ты один раз взглянул на мехи братьев-оружейников и тут же всё понял и запомнил? — спросил он строго. — Неужто думаешь, что я совсем мозги пропил, чтобы в такую сказку поверить?

Моё сердце застучало как сумасшедшее, сидеть на месте стало трудно. Я вцепился в края табурета, чтобы не подскочить. Мужик знает и всё время знал, ну или догадывался.

— Но я не буду спрашивать, — спокойно добавил Гуннар. — Есть у тебя способность, тут и ежу понятно. Ну так пусть она пойдёт на благо нашему делу. — Старик шагнул к верстаку, где оставил свои наброски мехов. — Давай. Объясняй, как ты это видишь. С какой стороны подойти к ковке тяги для маховика? Говори как есть, объясняй, если нужно, а я скажу, что думаю. Что в кузне происходит — в кузне и останется. Даю слово.

Мужчина подошёл ко мне в полумраке, освещённый лишь отблесками огня, бросив серьёзный взгляд. Затем протянул огромную руку для рукопожатия.

Всё было как во сне. Трудно было поверить в происходящее. Волнение настолько сильное, что к