Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Посмотрел на мужика спокойными глазами, стараясь вбить простую мысль, проверяя, доходит ли до него.

— Я не хочу быть охотником. Ясно вам? — сделал паузу, давая словам впитаться— Хочу быть кузнецом.

Мужчина смотрел на меня как на сумасшедшего, чья логика была ему недоступна. Отказаться от шанса на величие ради грязи и грохота кузницы? В его картине мира это было немыслимо.

— То есть, — угрожающе тихо спросил алхимик, — Ты отказываешься пройти ритуал?

— Уже проходил, — ответил спокойно, не отрывая от Ориана глаз. — И Камень сказал своё слово. Я — пустой.

— Это наведёт на тебя ещё больше подозрений, — прошипел мужчина, и его ярость обнажилась. — Тебя так просто не отпустят. Берегись, ублюдок.

На мгновение показалось, что черты мужика исказились, стали змеиными.

— Это вы со мной сделали? — спросил прямо в лоб. Холодный дождь и внутренний жар смешались в странное спокойствие. — Эта лихорадка была не случайна, да? Всё это — чтобы я попал к вам в руки?

Ориан замер, явно не ожидая прямого удара. Маска спала, и в чёрных глазах мелькнула растерянность.

— Что за бред ты несёшь, щенок? — быстро овладел собой, голос вновь заледенел. Алхимик склонился ниже, и я почувствовал запах трав и вони изо рта. — Ты хоть понимаешь, в чём ты меня обвиняешь?

Мужчина говорил тихо, но каждое слово наполнено угрозой.

— Если ты не заткнёшься прямо сейчас, никакой пьяница-кузнец тебе не поможет. Я тебя не просто «уничтожу» — сварю отвар, от которого твои кости станут мягкими, как воск. Смешаю порошок, который заставит сердце биться, пока не взорвётся. И все будут думать, что ты умер от той же самой лихорадки. Никто. Ничего. Не поймёт.

Мужик говорил буднично и спокойно, будто рассказывал о том, как провёл день. Затем замолчал, ожидая, как страх сломает моё упрямство.

Я замолчал. Адреналин отступил, сменившись ледяным расчётом. Дальше идти нельзя — похоже перегнул палку. Сейчас я был слаб, одинок, и стоял лицом к лицу с монстром, который только что в деталях описал, как меня убьёт. Последствия могли быть катастрофическими и очень скорыми.

— Одно знаю точно, — продолжил мужик. — Ты каким-то образом вернул себе контроль над волей. Обычный мальчишка, охваченный таким жаром, так просто этого бы не сделал.

В его чёрных глазах появился огонёк исследователя, наткнувшегося на уникальный феномен. Ориан отступил на шаг.

— Теперь можешь идти.

В голосе прозвучало разочарование — эксперимент провалился. Ориан не получил того, чего хотел, и видно, как в голове мужчины уже прокручиваются варианты, как объяснить эту неудачу тем, кто ждал другого результата.

Я мог бы просто уйти. Это был бы самый разумный поступок. Но меня душила смертельная усталость — не от лихорадки, а от лжи, от необходимости прятаться и изворачиваться. Слова Ориана о том, что меня «так просто не отпустят», прозвучали как приговор к пожизненному заключению в клетке подозрений. Не хотел жить именно так. Вместе с этим, возвращение контроля над Ци принесло не только силу, но и безрассудную уверенность. Чувство человека, которому нечего терять, и от этого тот становится опасным.

Бросил взгляд на безмолвный, омываемый ливнем Обелиск.

И тогда, повинуясь отчаянному желанию свободы, решил разорвать паутину лжи. Пусть будет что будет. Пусть камень покажет пустоту, и от меня отстанут. Или пусть покажет силу, и я встречу эту новую проблему лицом к лицу. Любая определённость была лучше постоянного бегства. Я спокойно сделал к шаг к камню и просто положил ладонь на мокрую поверхность, требуя ответа.

Мужчина застыл. Его глаза, до этого полные злобы, расширились от шока. Ориан бросал взгляд то на мою руку, то на лицо, не в силах поверить в происходящее.

Я тоже стоял и ждал, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди, не зная, что покажет Камень. Возможно, снова пустоту, но просто хотелось, чтобы от меня отстали. Чтобы этот фарс закончился раз и навсегда, здесь и сейчас, по моей воле.

Как только ладонь коснулась камня, ощутил его — обелиск был не просто холодным и мокрым, но живым. Под рукой прошла глубокая вибрация, словно прикоснулся к груди спящего гиганта. Чувствовал, как камень пульсирует изнутри, и пульсация наполнялась колоссальной энергией — это была Ци, но другая — не горячая и яростная, как у огня, а глубокая, как океан. Она была в сотни раз мощнее, чем та, что полыхала в домнице. Она и откликалась на прикосновение.

Ориан вперился в камень взглядом, полным такого напряжения, будто от воли этого монолита зависела судьба всего мира. Мужчина ждал вспышки, свечения, любого знака, но камень, несмотря на то, что под ладонью он отчётливо гудел и пульсировал, внешне оставался безмолвным. Ни одна из глубоких рун, выбитых на поверхности, не зажглась. Обелиск молчал, хотя энергия внутри него билась с мощью ядерного реактора, готового пойти вразнос.

Показалось, что алхимик тоже это чувствует — видел, как расширяются его зрачки и напряглась челюсть. И то, что камень молчал, явно шло вразрез с тем, что подсказывали ему его чувства. Глаза мужчины наполнились смесью дикого раздражения и растерянности.

— Да чтоб тебя! — выругался мужик сквозь зубы, обращаясь то ли ко мне, то ли к камню, то ли к кому-то из духов.

Я вздрогнул от его выкрика и инстинктивно дёрнулся, чтобы убрать руку.

— Нет! Стой! — резко оборвал Ориан. — Ещё не всё.

Алхимик шагнул ближе, и я увидел, как дрожат его руки.

— Жди, пока Камень выполнит работу, щенок, — мужик дышал глубоко и часто, почти хрипел, а его чёрные глаза выглядели безумными. В них горел огонь фанатика, столкнувшегося с невозможным. — Он не может молчать. Не сейчас. Не с тобой.

Одержимость алхимика пугала больше, чем угрозы. Я вновь посмотрел на свою ладонь, лежащую на камне, теперь и сам с тревогой рассматривал каждую выбитую на нём руну, словно опасаясь, что в следующий момент любая из них может вспыхнуть внутренним светом, вынося приговор, от которого пытался убежать.

Глава 19

Беззвучная вспышка молнии пронзила темнеющее небо, и тут же грянул раскат грома, сливаясь с рёвом проливного дождя. Стена воды обрушилась на двор алхимика, заставляя пригнуться и стоять на полусогнутых ногах, чтобы порыв ветра не сбил с ног.

Мой взгляд замер на рунном камне, на каждой прорези в твёрдой породе — вода стекала по ним, как безудержные слёзы. Я не знал, покажет ли он что-то или нет, и уже сомневался, правильно ли поступил, приложив к нему руку, но выбор сделан.

Алхимик, казалось, перестал дышать. Дождь заливал