Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

Поднявшись с лежанки, сделал несколько приседаний и отжиманий, просто чтобы разогнать кровь и разогреть тело. Тем временем мужские голоса со стороны ворот всё усиливались, заставляя замирать и прислушиваться. Было в этих звуках что-то неприятное — что-то, нарушающее привычный уклад деревни. Невольно захотелось пойти туда и посмотреть, что происходит.

Быстро нацепил штаны, потрогал постиранную рубаху — та была холодной и сырой. Ладно, обязательно сегодня найду пару часов, чтобы решить хотя бы первостепенные бытовые вопросы. Вздохнув, взял с гвоздя грязную, пропахшую потом и дымом рубаху и накинул на себя, натянул на ноги стоптанные башмаки — вот и при параде. Готов к новому дню, который уже начинался с тревоги.

Со стороны главной улицы послышался звук, которого здесь почти никогда не бывало ранним утром — ритмичный топот множества копыт по влажной земле и ржание. Не одна лошадь, а пять, шесть… нет, больше, как мне показалось. Странно, насколько я знал — торговые караваны никогда не приходят так рано.

Схватил со своего каменного стола остатки вчерашнего хлеба и, запихивая в рот на ходу, выскользнул на холодный, почти осенний воздух. Сегодня было особенно промозгло, ведь руки, едва я вышел из лачуги, заметно озябли.

Направился в сторону главной улицы, к источнику звуков, которые уже успели разбудить всю деревню. Свернув на узкую тропинку, пробрался к забору, отделявшему задворки от центральной дороги. Сквозь щели в плетне увидел их.

По дороге шагом двигался конный отряд — их было около десяти, может даже больше. Верхом на мощных лошадях сидели крепкие мужчины. Они были одеты в одинаковую броню — стёганые гамбезоны и поверх них бригантины из тёмной кожи, усиленные металлическими пластинами. У каждого на поясе висел длинный меч, а за спиной виднелись копья или арбалеты — отряд выглядел внушительно и профессионально. Лица воинов в утреннем полумраке разглядеть сложно, но даже на расстоянии чувствовалась их холодная дисциплина.

Вдоль дороги уже стояло несколько деревенских жителей, выбежавших из домов. Люди молча глазели на этих могучих воинов как на диковинку или на предвестников беды.

Я двинулся дальше и наконец вышел на главную улицу. Отряд уже прошёл чуть дальше, медленно поднимаясь по склону холма к дому старосты. Чавкающий стук копыт по грязной дороге разносился по всей деревне, даже хвосты их лошадей — ухоженные и расчёсанные — двигались иначе, не по-деревенски, словно животные тоже были не от мира сего.

Рядом со мной стояло несколько мужчин и женщин. Жители не глазели с любопытством, а смотрели с тревогой и страхом, тихо перешёптываясь.

— Баронские… Точно баронские, — прошептала пожилая женщина, прижимая руки к груди.

— Заберут наших опять, и не спросят, — глухо вторил бородатый мужик, в чьём голосе слышалась привычка к лишениям и бессилию. — Ох, беда…

На другой стороне улицы, чуть дальше, из добротных домов тоже выходили люди — те не причитали, а устремляли взгляды на удаляющихся всадников, что медленно поднимались всё выше по склону.

— К старосте поехали, — негромко сказала своей подруге женщина лет сорока с натруженными руками.

Я подошёл к ним поближе. Ужасно хотелось узнать подробности.

— Кто это? — спросил тихо, не сводя глаз со спин воинов.

Женщина покосилась на меня и, кажется, узнала.

— «Каменными Грифонами» их кличут. Бездушные солдаты барона. Забирают то, что плохо лежит, а что хорошо лежит — двигают и тоже забирают. Что барон скажет, то и увезут с собой в замок.

— Каменные Грифоны? — переспросил у неё.

Стоявший рядом мужик с короткой бородой и глубокими морщинами на лбу услышал наш разговор и вмешался:

— Это псы барона, парень, — мрачно проговорил старик, сплюнув на землю. — Каждый раз, как являются — добра не жди. То вояк наших забирали на службу, то харчи из амбара гребли. Сейчас, видать, опять за кем-то пожаловали. Заберут кого — и не спросят. А может, и ещё чего — кто их, стервятников, разберёт.

— Ясно… Спасибо, — сказал я тихо.

Двинулся дальше по улице, формально — в сторону кузницы, но на самом деле неудержимо тянуло вверх, к площади перед домом старосты. Хотелось увидеть, что будет происходить дальше — странная смесь тревоги и азарта бурлила внутри. Спасатель Дмитрий анализировал угрозу и просчитывал варианты, а подросток Кай, уставший от монотонной рутины, чувствовал волнение от того, что происходит что-то новое и важное.

Это было ощущение грядущих перемен — предчувствие, что серый и привычный мир вот-вот треснет, но ты ещё не знаешь, что родится из этой трещины — надежда или катастрофа.

Пришлось ускориться. На ходу дожевал чёрствый хлеб, совершенно не чувствуя вкуса. Внутри всё напряжено.

Когда отряд поравнялся с нашей кузней, лошади резко остановились и беспокойно захрапели, мотая головами.

— Тпр-р-ру! — донёсся окрик.

Всадник, ехавший впереди, сидел в седле прямо и неподвижно. Он был облачён в тёмную бригантину, сидевшую на нём как вторая кожа. Высокий и жилистый, мужчина напоминал изваяние римского полководца — острый нос, волевой подбородок и холодные, но внимательные глаза.

К нему подъехал другой воин, державший в руках свиток пергамента, и что-то тихо сказал. Командир о чём-то зашептался с ним в ответ, затем воин указал рукой прямо в сторону нашей кузни — командир на несколько долгих секунд задержал на ней оценивающий взгляд. После непродолжительной паузы отряд двинулся дальше.

От этого простого жеста стало откровенно не по себе. Чем их так привлекла наша захудалая мастерская?

Воины удалялись всё выше по склону, а я, подгоняемый тревогой, быстро подбежал к кузне и дёрнул дверь — заперто, Гуннар ещё не пришёл. По-хорошему, следовало дождаться его, пойти внутрь и разжечь горн, чтобы успеть попрактиковать «Дыхание Жизни» от утреннего жара. Но любопытство распирало изнутри, хотелось хотя бы одним глазком посмотреть, что будет происходить на площади.

«Может, предупредить Гуннара?» — мелькнула мысль. — «Чтобы не терял».

Я взглянул на массивную дверь, ведущую в его дом, примыкавший к кузне. Решил так и сделать. После недавних событий страх перед громилой почти исчез, сменившись чем-то вроде шаткого партнёрства. Чувствовалось, что за его грубостью скрывается нормальный мужик, с которым можно говорить. Если скажет, чтоб не лез, — послушаю, а может, его и самого заинтересует происходящее.

Подбежал к двери и негромко постучал костяшками пальцев по шершавому дереву.

Изнутри послышались тяжёлые шаги. Засов с грохотом отодвинулся, и дверь отворилась. На пороге стоял Гуннар — босой, в одних штанах, с заспанным лицом. В одной руке он держал большую деревянную ложку, а в другой — дымящуюся глиняную миску. Из-за его спины ударил сытный запах — варилась овсянка, но не