Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

Вокруг Киллиана заплясал хоровод свинцовых поцелуев, грозя вот-вот сомкнуться и не позволить отомстить. Отстреляв «Вальтер», тот отбросил пистолет, свободной рукой срывая с пояса цилиндр «Громобоя».

Громада соратобу отделилась от бреши, оскалившейся рваным стеклом.

Ботинки Финукейна крошили разбитые приборы и остатки панорамного окна. И тут свое веское слово сказала винтовка Мартина Данста. Из глубины салона, неуверенно, отплевываясь короткими очередями. Найдя в дыму силуэт Финукейна, его личный враг успел сделать не более шести выстрелов, и тут Байн захлопнул люк.

Брошенная граната отрикошетила от хвоста соратобу, исчезнув за краем пролома и не причинив технике вреда. Внизу рявкнуло, вышибая очередной стеклопакет.

Удобнее перехватив «МР-9» — последнее оружие, оставшееся у него и способное отнять жизнь Доппельгангера, — Киллиан приготовился бить по кабине, но тут…

В бедре, наконец, зажглась сверхновая звезда. И еще одна. Это пули, выпущенные Данстом, только сейчас дали телу понять, что вражеский командир попал в цель. Вверх до самых плеч побежали молнии боли, раскаленными иглами ударили в пятку, лишая способности нормально передвигаться и мыслить.

Ирландец споткнулся, заскользил и вдруг осознал, что находится чертовски близко к пропасти. Собрался с силами, готовясь отшатнуться… но затем с необъяснимым смирением убедился, что его вестибулярный аппарат окончательно отказал.

Мартин, получивший винтовочную пулю ровно в то же место, куда до этого попала предательница Маршалл, тяжело завалился на пол салона. К нему бросился Байн, что-то прорычал Сантейро.

Уже скользя… падая… соскальзывая и срываясь… Киллиан принялся снова стрелять. Вновь и вновь ловил в прицел силуэт летающей машины, ускользающей в лесу соседних небоскребов.

Данст, уронив «Штайер» на грудь, порывался отбросить прочь руки Леандро… ему казалось, что он приказывал открыть люк и добить… не спускать… не прощать…

А затем резиновое время втянулось само в себя.

Доппельгангер отключился, не успев сказать и слова.

Рыжеволосый миновал последние дюймы обнаженного взрывом перекрытия, так и не зацепившись за вырванные с корнем крепежи, и коротко выругался.

Маневрируя высоко над улицами Гамбурга и полностью погасив сигнальные огни, соратобу аль-Арманда уносил умирающего командира штурмовой группы прочь от места проведения партии. Вдоль стеклянной стены небоскреба Кей-Джи-8621, отражаясь в ней поверженным Икаром, молча падал крошечный человечек.

Официальный отчет Комитета, 22 февраля 2069 года

Только для сотрудников Шахматного Клуба не ниже уровня «Голем».

Часть данных требует дополнительной проверки.

Партия «Саламандра», Гамбург, 2 января текущего года.

Исмаэль Варгас: перевод в категорию неактивного игрока;

Фаусто Сантейро: активен;

Джастин Кольт: активен, реабилитация в медицинском центре Статуса «Хитоде»;

Эйрин Маршалл: перевод в категорию неактивного игрока, личность детерминирована, факт участия пешки в партии «Саламандра» будет вынесен на дополнительное обсуждение членами Комитета;

Анджей Зентек: перевод в категорию неактивного игрока;

Найджел Карим: информация строго засекречена, только для членов правления Клуба, личность полностью детерминирована, репутационный лист уничтожен;

Гармоник: перевод в категорию неактивного игрока, личность полностью детерминирована;

Жак-Стефан Годар: перевод в категорию неактивного игрока, личность полностью детерминирована;

Явуз аль-Арманд: активен;

Маргарита Ландау: перевод в категорию неактивного игрока;

Алексей Порханов: перевод в категорию неактивного игрока;

Дрейфус Эджиде: частично-активен, реабилитация в медицинском центре Статуса «Конро»;

Бесарт Радольский: перевод в категорию неактивного игрока;

Леандро Байн: официально неактивен, репутационный лист засекречен, обновленные оценки доступны только членам правления Шахматного Клуба;

Киллиан Финукейн: информация засекречена, предположительно — переведен в категорию неактивного игрока;

Мартин Данст: информация засекречена, предположительно — переведен в категорию неактивного игрока.

03 марта 2069 года. остров Кар-Никобар. 20–40

Рука лениво сняла с подноса стакан с коктейлем.

Соломинка ткнулась в губы.

Ноздри впитали терпкий приятный запах.

Все здесь было медленно, неспешно и томно. Так же неторопливо, как опускающееся за горизонт жаркое солнце; как местные красавицы в откровенных нарядах, податливые и нежные, будто подтаявший мармелад. Здесь жизнь текла в ином ритме. Не так стремительно, не так нервно. Как раз то, что нужно…

И пусть иногда по ночам вместо успокоительной прохлады надвигаются, грозя мощным ударом, железные буквы. Пусть боль переворачивает, грозя столкнуть вниз человека, воспротивившегося собственной смерти. Пусть молоденькая аборигенка заботливо обтирает ему лоб влажной тряпицей, скорбно причитая о бесконечных кошмарах рыжеволосого чужака.

Пусть.

Раз за разом в тревожном сне — его не способны вытравить ни южное солнце, ни чистая вода, ни отсутствие набата мегаполисов, — он падает… соскальзывает с ухмыляющегося обломками края… соскальзывает, чтобы через двадцать метров полета удариться об огромные металлические буквы «Конро». Удариться и остаться на одной из них, ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба…

Помогает только одно.

Эта сладкая мысль преследует, когда он занимается любовью, ловит рыбу или, прихрамывая, вечером возвращается в тростниковую хибару на берегу океана. Мысль освежает и придает сил. Она компенсирует, хотя бы частично, тот страшный полет в бездну, то осознанное прощание с жизнью.

Он попал — вот эта мысль. Попал, окончательно убедившись в этом после ознакомления со списком потерь штурмовой группы. Попал из верного «Кел-Тека» прямо в проклятую грудь Доппельгангера. Его самого, конечно, тоже записали в трупы, но ведь двух совпадений в жизни не бывает? Шлейзинг бы сообщил, он способен раскопать и не такую информацию. Не раскопал, что значит…

И тогда рыжеволосый пьет терпкий ром… слушает ненавязчивую музыку… наслаждается местными красотками, а приближающиеся буквы рельефного названия тают в дымке снов. Ибо если бы он промахнулся, то уже давно бы оставил ослепительно-желтый песок забытого Господом островка, и диким волком рыскал по свету, вынюхивая следы кровного врага… Он бы искал, нашел и завершил начатое. И наплевать на бизнес.

Киллиан Финукейн слегка качнул гамак.

Закинул здоровую ногу на разбитое левое колено, затянутое в хрупкую сеть медицинских корсетов, и поставил стакан обратно на поднос.

03 марта 2069 года. Ницца. 12−00

Ровно в полдень Мартин Данст впервые вышел на террасу лечебницы.

Сделал свои первые шаги за два месяца реабилитации. За его спиной, предупредительные и услужливые, на минимально-допустимом расстоянии следовали трое лучших врачей Сигэюки Такешиге. Данст не замечал тяжести сковывающих грудь каркасов, переплетения труб и тросов, веса медицинских датчиков на руках. Он шел, чтобы увидеть море.

Прохладный пол террасы, еще не успевший толком прогреться, приятно освежал. Ветерок ласкал потрескавшиеся губы.

Мартин тяжело спустился к мраморным ограждениям и осторожно оперся на них локтями. Взглянул на раскинувшуюся бухту. На убегающий к самой воде город и россыпи белоснежных реактивных яхт на