Либелломания: Зимара - Н. Мар

коготки шасси частного звездолёта. Такие пуляли с планеты в мгновение ока в обход космопортов. Фабрика стояла за городом, и ближе к закату, когда Хокс перестреляла все фонари, а террористы сбили все полицейские сателлюксы, побег Шушвы освещала только дикая вспышная люминока. Да кривой ламбаньян едва теплился плакучими гирляндами. Дождь лил стеной.

Гломерида разворачивалась, чтобы взлететь, и Бритц уже мечтал, как шеф полиции отчихвостит Альду Хокс, когда сбоку в звездолёт вмазался какой-то громадный ком.

— Жорвел! — взвизгнула Ханья. — Откуда здесь жорвел⁈

Стажёры бросились вон из орникоптера под дождь. Бритц загнал их за мусорные баки и выглянул. Гломерида покосилась. Попыталась взлететь, но рухнула на жорвела. И вся задымилась. Кайнорт приказал:

— Пара Дью-Нэд, прикроете меня отсюда, пара Сетт-Ханья — обегите недострой и зайдите Требухе со спины. Он скоро появится, его гломерида уже вся горит.

Стажёры кивнули. Бритц вылетел из укрытия и, взбежав по оплавленному шасси, распахнул клинкет. Ему навстречу вывалился Шушва. Террорист пальнул не глядя, но в дыму, ливне и миазмах горелого жорвела промахнулся.

— Брось оружие, Шушва! Перквизиция Эксиполя, ты окружён.

— Кайнорт, душечка! — Требуха улыбнулся Бритцу, как родному, и состроил жалобную мину. — А у тебя спина не простыла? За ней никого нет!

Кайнорт только на полсекунды стрельнул взглядом по сторонам. Он увидел Сетта не на своём месте и растерянного Нэда совсем не там, куда только что его послал. Стажёры бестолково метались, Ханья и Дью словно заблудились, перепутались и бежали с разных сторон к мусорке. Хотя первая должна была обегать здание, а второй и так стоять у баков. Летали унтерпсы быстро. Но намного медленнее заточенных бумерангов Требухи.

Лезвия Шушвы Требухи вспарывали от паха до подбородка. На землю вывалилась верёвка кишок, следом упал мешок из-под неё. Прямо в лужу. Уже слышалась очередь из глоустеров спецназа, а Кайнорт валялся в дикой люминоке. Он уже не дышал, но видел, как Ханья попала в висок Шушвы и произвела первый в своей жизни неловкий, но образцовый арест. Он видел ухмылку Альды и вспышку журналистского дрона. Он видел, как дождевая вода собиралась на траве, отрывалась и летела вверх. Эмбер звала его домой.

* * *

— А мы не будем ждать, когда раухкомиссар инкарнирует? — заикаясь, спросил Нэд у Альды. — Или мы его с собой забираем?

— Нет. Я вызову за ним катафалк. Он же мне всю машину кишками уделает! Всё, мерзавцы, едем, едем! Коктейль по поводу вашего первого задержания сам себя не выпьет!

Катафалк, разумеется, не приехал.

Через два часа Бритц, рывками освобождаясь от грязной портупеи, в окровавленной парке, в порезанной рубахе и провонявшем жорвелом белье вбежал в свой кабинет. Принял моментальный душ. Забрал из сейфа кварцевую жеоду с янтарной булавкой. Прочитал по диагонали два письма от Риго Нагао. В первом Кайнорту делали выговор за отсутствие хромосфена. Во втором повышали до оберрата уголовной перквизиции Урьюи. Какие-то, в сущности, пустяки. Хотелось поскорее смыться. В коридоре прогуливался, насвистывая, Нахель Пшолл. Он только что заступил в ночную смену.

— Эгей, дружище, — испугался его Нахель. — Унтерпсы говорят, ты пропустил вечеринку по поводу ареста Шушвы Требухи. Уже знаешь, что Эмбер опять чемпион империи?

— Привет.

Бритц проскакал мимо и добавил:

— Пока.

— Кай, ты чего? Ты не рад, что Шушва арестован? Вы его полгода ловили.

— Мне надо домой.

— Да что случилось-то?

— Ливень.

* * *

Инкарнируя после неудачных дежурств, он первым делом искал Эмбер в гостевом крыле. Сидел рядом, пока она спала, вдыхал воздух, который она выдыхала, а под утро уходил к себе. Не будил. Кайнорт знал, что она отстранялась нарочно. На самом деле в этих прятках была какая-то ерунда, которую Эмбер внушили насчёт эзеров, и она, всегда-то ненавязчивая, в эти дни становилась ещё прозрачней. Им давно пора было поговорить об инкарнации, но сразу после кокона Кайнорт легкомысленно не придавал этому значения, а потом надеялся, что его не скоро ещё подстрелят.

Но никогда ещё его смерть не приходилась на ливень. Эмбер не было в гостевом крыле. Она скукожилась на их общей кровати и обнимала жёсткую подушку Бритца. На полу валялся комм с половиной набранного номера перквизиции и десятком неотвеченных звонков на личный комм Кайнорта. Виски блестели, заплаканные ресницы склеились, на лбу остался мучительный залом. Капсулы от приступов панических атак выглядывали из-под одеяла. Супик поднял морду и посмотрел на хозяина с таким укором, что Кайнорту захотелось немедленно уволиться. Он почувствовал, что сейчас самое время разбудить Эмбер. Всё равно ей наверняка не снилось ничего хорошего.

Кайнорт лёг рядом, отодвинув недовольного Супика. Поцеловал взлохмаченные кудри. Эмбер резко открыла глаза и просияла. Каждый раз, каждый… она, просыпаясь, смотрела на него после инкарнации точно так, как тогда на Цараврии.

— Поздравляю, имперский чемпион, — Кайнорт отдал ей бело-розовую жеоду, полную нежных кристаллов кварца.

Эмбер достала основной подарок.

— Спасибо, — она двумя пальчиками выудила тонкую брошь. — Энтомологическая булавка? Остроумно, балда. С капелькой янтаря и… букашкой внутри! Ха-ха, восхитительно!

Она приколола брошь к воротнику, постояла у зеркала и вернулась в кровать.

— Когда ты успел? Я чемпион только несколько часов, а эта вещица явно не из торгового центра.

— Давно заказал. Ну, если бы проиграла, это был бы утешительный приз. — Он устроился в любимой позе: поперёк кровати, головой на животе Эмбер. — Я рад, что ты здесь. Тот, кто говорит, что эзерам на всё плевать после инкарнации, тому и до неё на всё было плевать. Эмбер, знаешь, что на самом деле происходит? Сначала я эмоционально стерилен, это правда. И никого не люблю, это слишком сложное чувство. Но я возвращаюсь домой, а там ждёт потрясающая женщина, в восхитительно мягкой пижаме… не смейся, у меня голова трясётся… красотка, о которой я знаю столько удивительного, а помню только хорошее. Поставь себя на моё место. Неужели я захочу, чтобы ты ушла в другую комнату? Неужели кто-то в своём уме прогонит ангела со своего плеча?

— В своём уме — это не про тебя, Кайнорт Бритц.

— Я знаю, что назавтра опять пропаду в тебе, как в сингулярности, уже только потому, что с тобой это неизбежно. — Он помолчал, проводя мысленную ревизию всего, что сказал, и в общих чертах это его удовлетворило. — А теперь спи.

Кайнорт лежал на восхитительно мягкой пижаме и светил глазами в потолок. Забавно, думал он,