Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Не нужно, Твое Высокопреосвященство, но… но благодарю тебя.

– Он… мм… Потто. Советник. Желает… мм… заручиться твоим… э-э… сотрудничеством, а? Я… мм… попытался подчеркнуть, что… э-э… дабы уберечь меня от… э-э… ты пойдешь ему навстречу. Чего бы он ни хотел.

– Я и так могу заставить тебя сделать все, чего ни захочу, – заметил вернувшийся Потто, качнув над майтерой Мятой чайником. – Сейчас я возьмусь за то самое, чем многие годы занималась она. За просвещение.

С этим он, захихикав, прикрыл свободной рукой рот.

– Смоем же пыль! Обострим ее зрение! Правила я объяснил?

– Э-э… нет.

– Тогда объясняю. Без этого нам никак. Хочешь спасти ее, патера?

Тут майтера Мята действительно услышала, как застучали зубы Реморы. До этого ей всю жизнь казалось, что поговорка насчет стука зубов – всего-навсего устоявшееся выражение наподобие «волос дыбом».

– Ты предложение высказал, я ответил «нет». Однако избавить меня от хлопот с промыванием ей глаз ты вполне можешь.

– Приложу… э-э… максимум усилий.

– Сейчас я начну задавать вопросы. Обучающие. В просветительских целях. Если ее либо твой ответ верен, промывание глаз откладывается. Готовы? А ты, Паук?.. Увидишь, как я наклоняю чайник, держи ее крепче, а сам береги руки.

– Всегда готов, советник.

– Начнем с самого легкого. Так оно лучше всего, согласны? Ну, если действительно хочешь чему-то выучить ребятишек. Не просто держишь фасон. Знаешь ли ты друга Шелка, доктора Журавля?

Внезапно обнаружив, как трудно ей стало мыслить, майтера Мята снова смежила веки.

– Знаю ли? Нет. Майтера Мрамор однажды упоминала о нем… о любезном докторе, подвезшем ее в паланкине. Сама я его, кажется, даже не видела и уж точно с ним не знакома.

– И уже не познакомишься. Он мертв, – с явным удовольствием пояснил Потто. – Твой черед, патера. Что скажешь ты?

– Журавль… э-э… доктор? Не припомню такого.

– Доктор, а также шпион. Шпион, отдадим бедолаге должное, высшего разбора. Говорят, лучший из шпионов рани. У Тривиганта в Вироне куда больше шпионов, чем у любого из других городов. До сих пор, хотя они и остались без хефе. Как полагаешь, майтера, отчего так? Отчего Тривигант засылает к нам больше шпионов, чем тот же Урбс, или, скажем, Палюстрия?

Попытка сглотнуть закончилась полной неудачей: слишком уж у нее пересохло во рту.

– Могу только догадываться. Рани – женщина, тогда как всеми прочими городами, соседствующими с нашим, правят мужчины. Возможно, она острее воспринимает угрозу, исходящую от тебя и твоих кузенов.

– Неплохо! Сумеешь ли ты, патера, дополнить ответ?

– Тут я… э-э… словчу.

Потто захихикал.

– Такое достойно удвоения баллов! Выкладывай.

– Его Высокомудрие, э? Он объяснял мне. Не слишком пространно, э? Отсутствие гор. Первый… м-м… э-э…

– Фактор, – подсказал Потто.

– В самом деле. Далее… э-э… новый год. Весна. До весны ведь всего ничего, а, советник? Зима, наконец… мм… наступила.

– Генералиссима, это уже твоя сфера. Допустим, твоим силам противостоят другие, более многочисленные. Что ты предпочла бы одолевать с боем, горную цепь или пустыню?

– Взглянуть бы вначале, что это за пустыня, – уклончиво ответила майтера Мята.

– Увидеть то либо другое у тебя возможности нет, а если не дашь ответа, больше не увидишь ничего вообще.

Чайник в руке Потто слегка накренился книзу.

– Тогда я предпочту пустыню.

– Отчего?

– Поскольку воевать в горах – все равно что воевать в подземельях. Множество узостей, где нам придется идти на врага лоб в лоб. В пустыне же его можно обойти.

– Верно. Патера, тебе шансов выпало меньше, а значит, на сей раз твоя очередь первая. Два города – назовем их Вироном и Тривигантом – разделены озером и пустыней. Озеро велико, хотя неуклонно уменьшается и засоляется все сильней. Таково положение, а вопрос вот в чем. Если Вирону проще всего ударить по Тривиганту, куда проще всего направить удар последнему? Подумай как следует.

– То есть… э-э… куда проще всего ударить им? – Голос Реморы дрогнул. – Полагаю, по нам. По Вирону.

– А ты, дражайшая моя генералиссима, с ним согласна?

Как только Ремора заговорил, майтера Мята начала краткую молитву Эхидне и, дошептав ее до конца, рассудила:

– Возможно, этот ответ не единственный, но наиболее вероятный. Да, по Вирону.

– Поставлю-ка я чайник снова, – пробормотал Потто. – Нет, не потому, что ты справилась со всеми задачами. Ты вполне можешь провалиться на следующей же, а тогда мне потребуется вода погорячее. Слушай внимательно, поскольку мы переходим от географии к арифметике. Слушай и думай. Ты готова?

Майтера Мята с трудом привела к повиновению мысли и язык.

– Полагаю, да.

Потто захихикал.

– А ты, патера?

– Э-э… советник, мне хотелось бы…

– Пожелания оставим на будущее. Сейчас у нас урок арифметики. У тривигантской рани в Вироне семьдесят пять тысяч отборных бойцов. Так называемая генералиссима кальда располагает пятьюдесятью тысячами необученных обывателей, а изменник, командующий стражей кальда – примерно восемнадцатью тысячами штурмовиков, годных к службе, но сомнительных в смысле лояльности. Если все эти числа сбили тебя с толку – не страшно, генералиссима, не страшно. Хочешь, здесь я прервусь и повторю их?

– Я предпочту выслушать остальное.

– Вот тут мы и подходим вплотную к самому главному. У рани семьдесят пять тысяч. У тебя пятьдесят. У Оозика восемнадцать. Все это – штурмовики, вооруженные био. Далее: в распоряжении Аюнтамьенто, противостоящего всем трем названным силам, восемь тысяч двести солдат и тысяча штурмовиков в подземельях и еще пять тысяч на поверхности. Внимание, вопрос: кто правит Вироном? Отвечай, патера.

– Э-э… мм… вы? Аюнтамьенто?

– Первая капелька! – объявил Потто. – Пойду, принесу чайник.

Удар обжигающей капли в лоб заставил майтеру Мяту крепко зажмуриться и стиснуть зубы. Происходящее казалось бесконечным, исполненным страха и боли кошмарным сном – даже стук распахнувшейся двери донесся до ее ушей, как будто откуда-то издали, преодолев расстояние длиною во множество лиг.

– Что это значит?

В голосе заговорившего явственно слышалась дребезжащая старческая хрипотца.

– Твое Высокомудрие!!! – вне себя от радости, вскричал Ремора.

– Вот сюрприз так сюрприз, – небрежно, на грани равнодушия заметил Потто. – Я ведь караульных выставил… но тем не менее новому пленнику искренне рад.

Майтера Мята, сощурившись, устремила взгляд вверх. Прежде ей доводилось видеть сухое, увядшее, морщинистое лицо, нависшее прямо над ней, только издалека, и этого необычайного блеска в глазах она, разумеется, не замечала…

– Отпусти ее! – рявкнул Кетцаль. – Отпусти немедля!

Попытка улыбнуться майтере Мяте, по-видимому, не удалась.

– Советник? – осведомился Паук.

– Урок окончен… пока. Но вскоре может возобновиться, так что подумайте, хорошенько подумайте над материалом.

Теперь в голосе Потто слышалась искренняя злость.

Паук поднялся на ноги, и майтера Мята без сил соскользнула на пол.

– Я имел разговор с твоим кузеном, Лори, – сообщил Кетцаль Потто, – и теперь пришел с теми же новостями к тебе. Если ты после этого решишь задержать меня здесь… что ж, я знал, чем рискую.

– Этот старый лис – Пролокутор собственной персоной, – негромко сообщил Потто Пауку. – Если это может тебе помешать, скажи сразу.

– Командуй, советник. Что надо, все сделаю.

– Тогда прежде всего крепко запомни: стоит он двух вот таких вот генералиссим, а