Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Продолжай, продолжай, – велел Потто. – Все это не вполне верно, однако весьма, весьма интересно.

– Мои сведения о страже получены от генералиссимо Оозика, а уж его-то положение обязывает знать подобные вещи. Сведения об армии сообщил мне сержант Песок, предводитель отважных солдат, осознавших, что истинная верность городу заключена в переходе на сторону кальда.

– Прошу прощения, я тебя перебил, – по-прежнему улыбаясь от уха до уха, повинился Потто.

– Я собиралась сказать, что с тех пор наши силы растут, а вы их теряете. К затени у нас – то есть в моем собственном войске – собралось общим счетом около пятидесяти тысяч человек. Примерно столько же их и сейчас. К исходу следующей ночи сторону кальда приняли все бригады городской стражи, кроме Четвертой. Четвертая и Третья – та, которой командовал генералиссимо – удерживали Палатин. На следующий день Четвертую бригаду под командованием бригадира Беркута вытеснили с холма в северные пригороды.

– Где она и держится до сих пор.

– Совершенно верно. Нам, как-никак, пришлось бороться с пожарами – с сотнями пожаров, пылавших по всему городу, и одновременно с этим наводить порядок в собственных рядах. Когда сдалась Аламбрера, нам достались тысячи пулевых ружей и сотни тысяч патронов к ним. Следовало позаботиться, чтоб они оказались в руках людей доброго нрава. Помимо этого, у нас есть основания надеяться, что еще через день-другой Четвертая бригада может также принять нашу сторону. Так полагают и кальд Шелк, и генералиссимо Оозик, и я вполне с ними согласна. Как мне сообщили, того же мнения придерживается Его Высокомудрие.

Ремора звучно откашлялся.

– И… кхм… не без причины! Бригадир Беркут… мм… молил меня… э-э… выступить инициатором? Положить начало переговорам. Засим… э-э… вскоре после… я отыскал кальда, и он эту мысль также… мм… вполне одобрил. Посему я способен к… э-э… уполномочен! С точки зрения бригадира.

– Но не сейчас и не здесь, – возразил Потто. – Генералиссима, сможешь ли ты смять Четвертую? Допустим, Шелк отдал такой приказ?

– Разумеется. Часа за два-три. А при поддержке нескольких талосов и пневмоглиссеров еще быстрее. Однако в силу причин вполне очевидных мы предпочли бы обойтись без этого. Потери среди…

– Очевидных? – фыркнул Потто. – Для меня лично они вовсе не очевидны! Неужели тебя вправду настолько волнует именно кровопролитие?

– По-моему, оно должно волновать всех и каждого.

– Что ж, ты права, но в то же время жестоко ошибаешься. Меня бы кровопролитие не взволновало ни на вот столько, но отчего бы, если представился случай, не заполучить еще пять тысяч первоклассных штурмовиков? Мы бы не отказались. Выходит, генералиссима, других причин нет?

– Скажу откровенно, существует и другой аспект. Вы – то есть Аюнтамьенто – сидите внизу, в подземельях, с большей частью армии и горсткой штурмовиков.

– Почти тысячей.

– Если не принимать в расчет их, с вами под землей, по-видимому, около семи тысяч солдат.

Потто заулыбался шире прежнего.

– Больше? Прекрасно, поверю на слово. Семь тысяч – по нашим прикидкам. Как бы то ни было, если мы вплотную возьмемся за Четвертую бригаду, цель вовсе не из первоочередных, вы вполне можете, предприняв вылазку из подземелий, ударить по нам с тыла. Согласно полученным мной донесениям, чтоб справиться с солдатом, необходимы по меньшей мере четверо моих бойцов, а это значит, что ваши семь тысяч – спорить о точности чисел сейчас ни к чему – эквивалентны моим двадцати восьми. Подобный риск мы сочли – и, надо заметить, до сих пор считаем – непозволительным.

Потто истово, с чрезмерным воодушевлением закивал.

– В потоке всего этого словоблудия, моя дражайшая генералиссима, нашелся ничтожный огрызок, показавшийся мне разумным. Судя по твоим словам, в действительности вы стремитесь покончить вовсе не с остатками нашей стражи, а с нами. Если так, отчего вы не спуститесь к нам, вниз?

На лице Реморы отразилось нешуточное уныние.

– Неужели ты… э-э… советник… разве это… мм… продуктивно?

– Полагаю, да. Вскоре увидишь сам. Ответь, генералиссима, если сможешь.

– Оттого что подземелья слишком удобны для обороны. Сама я там не бывала, но описания слышала. В помещении наподобие этого дюжина солдат без труда устоит против сотни бойцов. Нет, в крайнем случае способы мы найдем – пробурим шахты и так далее, но предпочли бы обойтись без этого. Потому я и здесь. Вдобавок у нас имеется еще одно соображение. Ты завел речь об уничтожении Четвертой. Ясное дело, нам этого вовсе не хочется. Однако еще меньше нам хотелось бы уничтожать армию, одну из величайших ценностей города. Нам известно, что…

– Изумительная ты женщина! – Отодвинув от стола табурет, Потто пересек просторную кухню и подошел к плите. – Женщина, рассуждающая вполне разумно, когда ей только заблагорассудится, однако не слышащая кипящего чайника!

– Женщины, как правило, рассуждают вполне разумно – главное, чтоб мужчины соизволили их вовремя выслушать.

– Женщины в генеральских чинах – да, это уж точно. Ты совершенно права и насчет Четвертой, и насчет армии, и насчет риска увязнуть в подземельях, хотя в действительности не понимаешь ситуацию вообще. Известно ли тебе, что я – глава нашей разведки? Прежде возглавлявший шпионов Лемура, а ныне – Лори? Впрочем, люди это, как правило, одни и те же… причем в первую очередь мои. Неужели ты вправду думаешь, что все штурмовики в городе – либо ваши, либо наши? Подобное простодушие просто невероятно!

Самодовольно захихикав, Потто снял с плиты клокочущий, извергающий пар чайник.

Майтера Мята поджала губы.

– Не забывайте… э-э… о крохотном… мм… как это? Знаке внимания, а? О нескольких… э-э… сотнях…

– О двухстах или около, – подсказала майтера Мята. – О двух сотнях тривигантских птероштурмовиков под командованием генерала Сабы, командующей также воздушным кораблем. Две сотни – тут Его Высокопреосвященство прав – сила ничтожная, однако при огневой поддержке с воздушного корабля даже столь малые силы способны добиться очень и очень многого. Кстати заметить, генерал Саба предложила помочь нам, когда мы выступим против Четвертой.

– Экая доброжелательность, – пробормотал Потто, возвращаясь с курящимся паром чайником к их столу.

– Разумеется, советник, твой сарказм мне вполне понятен. Для тебя это зло, но для нас – благо. Как же нам не оценить по достоинству жест доброй воли со стороны рани в адрес новых властей Вирона?

Потто приподнял чайник.

– То есть ваша дипломатия цветет пышным цветом.

– Да, так и есть. Она еще в колыбели, но расцветает на глазах.

Майтера Мята поднялась на ноги.

– Теперь нам нужен заварочный чайник и чай. И сахар, и молоко, и лимон, если Его Высокопреосвященство пьет чай с лимоном. Я поищу.

– А я как раз собирался спросить, не запылилось ли мое лицо.

– Прошу прощения, советник?

– Нет ли на моем лице пыли? Посмотри повнимательнее, будь так добра. Быть может, нам стоит подойти к окну: там больше света.

– Не вижу никакой пыли.

Внезапно