Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— Хм, — удивился Индар. — Я так решил, что Иерарх прикидывает, как бы грохнуть Нагберта. Но и твой вариант не стал бы исключать.

— И меня? — спросил Рэдерик.

— Вас, дорогой принц, собирается… скажем так, частично убить только Нагберт, — сказал Индар. — Иерарх — нет. Вас взвесили, обмерили, выслушали, поверили и признали годным. Я полагаю, что вас они решат убить уже после коронации… вернее, решили бы, если бы всё пошло по их плану. Если бы вас спокойно короновали, Нагберта бы спокойно грохнули, на его место нашли бы какого-нибудь преданного дурня… простеца, очевидно… Вы бы проявились через некоторое время — вот тогда они и решили бы, что вас тоже надо убирать.

— Сумасшедший дом, — грустно сказал Барн. — Ишь, пауки ядовитые, бешеные, аж слюна с клыков стекает…

— Власть делят, ягнёночек, — сказал Индар. — И деньги. В таких случаях удивительно у многих стекает.

— А про эту дырку ты откуда знаешь? — спросил я.

— Я ж тебе говорил, — сказал Индар устало. — Шлялся тут один… руководил секретными работами по переустройству некоторых помещений. У него под началом двое работяг было — вот их втроём и прикололи здесь, вот в этой самой каморке, чтоб не болтали. Работяги ушли спокойно, а их руководитель остался. Видно, уж очень сильно обиделся.

— Он здесь? — спросил Барн, настораживаясь.

Видимо, огорчился, что не видит. Но я тоже не видел.

— Нет, ягнёночек, нет его уже, — сказал Индар. — Я ему спасение души пообещал за то, что он карту разметил мне. Теперь-то я его уже и отвязал, и отпустил, ни к чему ему тут болтаться и болтать.

— У тебя впрямь шикарные знакомства среди здешних привидений, — сказал я. — И ещё есть?

Индар кивнул.

— Удивительно, — сказал я. — Я тут ни единого духа не видел, кроме леди Зельды.

— Стесняются, — сказал Индар. — Лич — это вообще страшновато, если ты не в курсе. И кто знает, каковы твои возможности.

— Я думал, духи чувствуют, — сказал я.

— Они просто пуганые, — сказал Индар. — Тем более что здесь Нагберт. Рядом с ним и живым-то неуютно, а мёртвым подавно. Он ведь не отпустит, если что.

Остаток дня прошёл мучительно.

Я пытался представить себе… э… экспедицию? диверсию? авантюру? — и получалось очень скверно. Зеркало, в которое мы с Индаром сумели вызвать Нагберта, висело, похоже, в его рабочем кабинете или лаборатории. И артефакты, которые я успел увидеть, меня особенно не обрадовали. И я никак не мог перестать думать о демонах.

Приют Туманов, провались он в бездну, наверняка был нашпигован демонами, как дохлая крыса — личинками. А демоны всегда были моим слабым местом.

Барн, по-моему, тоже нервничал. А Рэдерик был печален, сидел на широком подоконнике гостиной в обнимку с собакой и смотрел, как идёт дождь.

Сколько уже можно лить… Здесь, в великих лесах, дождь мне снова казался несноснее, чем у нас дома.

Зато из-за скверной погоды сумерки наступили намного раньше, чем могли бы. Вампиры проснулись задолго до полуночи. И Ричард нанёс визит, когда наш принц с Барном ещё ужин доедали.

Дружок, который сидел под столом и ждал кусочков вкусного, сорвался с места, заскакал и залаял, а Индар вскочил и запер дверь в покои принца. И, если кто-то вздумает шуровать ключом, принял дополнительные меры — всунул в дверную ручку тяжёлый бронзовый канделябр. Чтоб уж наверняка.

Потому что Ричард пришёл не один.

Вот же была картина! Парни были жутко холодные, в изморози, ресницы и волосы — в инее, вокруг них скакал горячий щенок, Барн со всеми переобнимался, несмотря на иней, Рэдерик с горящими глазами хлопал в ладоши в восторге, Ричард весело любовался…

А мне словно иглу сунули под лопатку. Будто ещё было сердце.

— Здравия желаю! — гаркнул Сэлди. — Ух и рады ж мы вас видеть, ваш-бродь!

— Здорово, капитан! — выдал Аклер басом. — Надо же, куда нас работать-то занесло — во дворец, дела!

А мне захотелось кашлянуть — чтобы голос не сорвался.

— Рад видеть, — сказал я. — Целыми рад видеть вас обоих. К тебе, Сэлди, сам Господь, похоже, охрану приставил: ты ж вечно лезешь в самое пекло — и цел до сих пор. Здорово, Аклер! Твой Дар стал чуть сильнее — или мне мерещится?

— Посильней стал, — самодовольно пробасил Аклер, разглаживая усы. — Я, ваше благородие, уж многое выучил, у некромантов-то на службе.

— Мы все малость меняемся, — сказал Сэлди. — Чутья и силёнок прибавилось, как у Серого Брода тварей-то унимали, с чумой…

— Тварей с чумой? — мне показалось, что я ослышался.

— Так весь фарфор туда отправили, живые солдатики не выносят, — сказал Аклер. — Там же до роты потеряли, когда оно поползло. Демон в дохлом теле, как чернокнижники-то умеют, а дышит грудной чумой. Удушье, значит, рвота, кровавый кашель — и всё тут. Солдатики первую волну-то остановили — да только и сами все… Чума, известное дело. Кто рядом был — у того особо страшная и тяжёлая. Много в три дня, а чаще — за день с копыт.

— Оттуда мы всех мужиков из окрестных деревень в глубокие тылы вывели, — сказал Сэлди. — И подвижные госпитали подтянули, жаль, фарфоровых медиков мало оказалось. Страшное дело. А я был в разведке, мессир капитан.

— Сэлди гада нюхом чует, — кивнул Аклер. — А к Серому Броду мессир Валор сами приезжали. И потрошение… это… вскрытие твари делали. Чернокнижную звезду достать им надо было, прочитать, что на ней написано. Мессир Валор потом эту звезду Преподобному Грейду отослали, обряд они вместе выдумали. Вот мы потом тем обрядом тварей-то из-под земли выманивали да гранатами на части рвали, а те части потом огнемётами жгли.

— Там и посейчас карантинная зона, — сказал Сэлди. — Кордоны поставили, никому живому проходу нет, только фарфоровые патрули. И медики там только фарфоровые работают, потому что живым сверх меры опасно. Говорят, испаренье ядовитое кое-где осталось. Но тварей мы истребили всех.

— А кто выходит из карантина, того моют-моют, чистят-чистят, — сказал Аклер и снова пригладил усы, рыжеватые, очень похожие на настоящие. — Форму сожгли, усы с париками тоже, а нас и карболкой-то, и спиртом-то… Так нас спиртом протирали, что потом было впору песни орать: запах в голову ударил. Живых, небось, не очистишь так.

— А Зыбкие Дороги окончательный лоск навели, — со смешком сказал Сэлди. — Там уж никакая бацилла вредная не выживет, всё вымерзло.

— Это да, — сказал Аклер. — Но и очистка, говорят, преотлично истребляет. В крепком вине ни одна зараза жить не может, учёные люди говорят.

— Ох и жуть же, братцы, — сказал Барн, качая головой. — Жуткая жуть, прямо скажу.

— Ничего, — сказал Сэлди. — Не блажи. Твари-то хлипкие,