Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Нет, тут что-то не так, поняла Гозтан. Окутывающий воздушные корабли туман не рассеивался на ветру, но лишь становился еще гуще. Может, для тушения огня применили какую-то особую воду или экипажи судов загущают пелену при помощи дыма? Так или иначе, воздушные корабли теперь почти исчезли за пологом из облаков, как киты в покрытом пеной море.

На минуту Гозтан заколебалась: а не стоит ли отменить атаку? Но было слишком поздно. Гаринафины уже стряхнули с голов воду, развернулись и начали новый заход.

Внезапно барабанщики дара на берегу принялись отбивать другой ритм, а протяжный, зычный зов трубы словно бы послужил объявлением нового боевого танца. С затянутых туманом судов донеслись громкие незнакомые звуки, как если бы рвались тысячи тысяч листов бумаги или сотни сотен рулонов материи.

У наездников гаринафинов округлились глаза, и не у одного из них сорвалось с уст грубое ругательство.

Сотни, тысячи пар полупрозрачных крыльев отделились от клубящихся вокруг кораблей облаков пара и устремились к льуку, словно бы их ночные кошмары вдруг стали явью.

Глава 23

Орнитоптеры

Тиро-Козо, более года тому назад

Хотя молодой император Монадэту искренне восхищался полководцами, которые проявляли большое личное мужество и незаурядную решительность, считая главным фактором победы миф о своей личной непобедимости (ярким примером здесь служил Мата Цзинду, Гегемон), сам Фиро в душе был сторонником совершенно иной тактики. Он предпочитал тщательно все анализировать: взвешивать достоинства и недостатки, беспристрастно оценивать силу противника и уязвимые места собственной армии – и составлял приказ о сражении, исходя из колонок и рядов цифр, которые медленно, но неуклонно смещали итог противостояния в его пользу.

Хотя, признаться, Фиро это сравнение изрядно коробило, но по всему получалось, что самым близким ему в этом отношении военачальником в истории был не кто иной, как Киндо Марана, бывший сборщик податей, ставший маршалом Ксаны. Он рассматривал войну как своего рода бухгалтерию и ставил организацию и управление армией превыше воинской доблести.

После того как Таквал Арагоз презентовал Джиа несколько дюжин гаринафиньих яиц, у Трона Одуванчика появился шанс коренным образом изменить стратегическое соотношение сил между Укьу-Тааса и Дара. Однако Фиро был далеко не так глуп, чтобы думать, будто для победы достаточно всего лишь прилететь на спине гаринафина в Крифи и предать его опустошению, как это изображалось в некоторых пропагандистских патриотических трактатах.

Только очень самоуверенные и недалекие люди могли поверить, что дара, которые всего лишь десять лет назад обзавелись крылатыми скакунами, сумеют волшебным образом стать в большей степени льуку, чем сами льуку, и победить в прямом столкновении – гаринафин против гаринафина – врага, прожившего в симбиозе с этими животными бессчетное множество поколений.

Молодой император прекрасно понимал, что его гаринафины меньше и моложе, да и числом они уступают тем, что находятся в распоряжении льуку. К тому же наездники-дара отнюдь не так опытны и умелы, как их противники. Дара лишены преимуществ многовекового опыта и традиций, приобретенных в ходе тысяч сражений. Бросать льуку прямой вызов в схватке на гаринафинах было равносильно самоубийству.

Фиро помнил весьма поучительную древнюю историю, случившуюся еще в эпоху государств Тиро. Много веков назад жил в Гане король, страстный любитель гонок на колесницах, который не жалел денег, чтобы покупать самых быстрых лошадей, строить самые легкие колесницы и нанимать самых умелых возниц. Спустя десять лет в его распоряжении оказалась самая лучшая упряжка на свете. Ни один из королей Тиро не мог его победить, и он выигрывал одну гонку за другой, повышая ставки. В конце концов у него больше не осталось соперников, никто не хотел с ним состязаться.

И тут вдруг пришел один разбойник по имени Дофино – говорили, что родился он девочкой, но предпочел выйти в мир мужчиной, – и бросил королю Гана вызов. Этот человек прославился как вождь мятежа проституток, и его последователи были свирепыми воинами, не гнущими шеи ни перед герцогом, ни перед монархом.

– Каких лошадей выставляешь ты на гонку? – спросил король Гана.

– Я приобрел их совсем недавно, – ответил Дофино. – Заглянул на рынок к югу от Тоадзы и торговался с барышниками до тех пор, пока они не согласились уступить их мне по сходной цене.

– А что у тебя за колесница? – осведомился король, несколько сбитый с толку.

– Встретил я тут у городских ворот золотаря, – продолжил разбойник. – Мне его повозка показалась очень крепкой, вот я ее и купил. Сниму пару досок с бортов и удалю пару колес, получится красота.

– А как зовут твоего возницу? – задал следующий вопрос король, еще более ошарашенный.

– Да я сам буду править, понятное дело.

– Как давно изучаешь ты искусство гонки на колесницах? – поинтересовался король, изрядно занервничав. Видимо, Дофино – величайший в мире возница, раз он осмеливается бросать ему вызов с упряжкой из купленных на рынке коней и простой телегой.

– Я вообще не знаю, как управлять колесницей, мне покуда не приходилось этого делать, – признался Дофино. – Не было нужды, потому что мои разбойники сражаются пешими. Но гонки на колесницах мне нравятся: это выглядит так весело, и к тому же я слыхал, что ты обещал отдать город тому, кто тебя победит. Ну вот я и приехал. Давай состязаться.

Король Гана расхохотался. Он все смеялся и смеялся и никак не мог остановиться.

– Ты хоть знаешь, что я стал править колесницей раньше, чем научился ходить? Мне достаточно посмотреть в глаза коню, чтобы рассказать про все его способности. Только послушав звук колес, я способен угадать вес колесницы и ее скорость. Я на память знаю имена пятисот лучших возниц во всем мире. Я вижу сны о гонках и обедаю в конюшне. Неужто ты на самом деле думаешь, что сумеешь победить меня?

– Пока не попробуешь, не узнаешь, – ответил ему Дофино. – Так ты согласен со мной состязаться?

– Ладно, – сказал король, в голосе которого теперь прорезалась угроза. – Но если я выиграю, то казню тебя.

Разумеется, Фиро не собирался совершать столь глупой ошибки и вызывать льуку на поединок на гаринафинах. Гаринафины – это важная составляющая успеха, но, чтобы свести баланс в гроссбухе своей армии, Фиро намеревался вписать в графу «дебет» немало иных строк.

Мечта о полете принимала в Дара различные формы. Начиная с самых первых молитвенных фонариков, приводимых в действие нагретым от свечи воздухом, и до гигантских воздушных кораблей императора Мапидэрэ, наполненных таинственным подъемным газом из озера Дако, целые поколения инженеров старались воплотить в жизнь человеческую фантазию о том,