Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Луан Цзиаджи, побуждаемый стремлением отомстить ксанскому тирану за свою семью, был в числе первых, кого заинтересовали возможности летательных аппаратов тяжелее воздуха. Досконально изучив полет воздушных змеев, он вычленил принципы, благодаря которым те держались в небе. Как выяснилось, привязывающая змей к земле бечевка имела определяющее значение в создании подъемной силы, которая не позволяла конструкции упасть. Она обеспечивала разворот змея против ветра, а поток обтекающего крылья ветра поднимал его.

На базе этих принципов и наблюдений за полетом птиц был изобретен змей, не имеющий привязи. Крылья, приводимые в движение мускульной силой человека, перемещали машину вперед, а также создавали подъемную силу, возникающую в результате действия воздушных потоков, обтекающих поверхности крыла. Беспривязный змей не претерпел значительных усовершенствований со времен самой первой модели, использованной при покушении на жизнь тирана Мапидэрэ, и Луан впоследствии передал секрет изобретения своей любимой ученице Дзоми Кидосу.

После того как Дара, лишившись озера Дако, утратил вместе с ним и единственный свой ресурс подъемного газа, имперские ученые обратили взоры на военный потенциал аппаратов тяжелее воздуха. Правда, последующее открытие навозного газа как альтернативы тому, что добывали в Дако, положило конец этим исследованиям. Однако когда Фиро задумал свою освободительную кампанию, Дзоми поделилась знаниями о беспривязном змее с Рати Йерой и ее друзьями в надежде, что участники Цветочной банды, взглянув на проблему свежим взглядом, сумеют найти применение этим новым машинам: неплохо бы придумать нечто такое, что сведет на нет преимущество льуку.

Поначалу Рати Йера выдвинула план создать беспривязного змея размером с гаринафина, в качестве прямого ответа этим самым гаринафинам. Хорошо защищенный и оснащенный мощным оружием, этот механический гаринафин тяжелее воздуха бросит вызов крылатому зверю из крови и плоти, – так при нападении на Большой остров во время войны Хризантемы и Одуванчика механические крубены заменили Куни Гару живых.

Но Фиро почти сразу отбросил эту идею. Создание подобного механического чуда требовало долгих лет опытов и изысканий, и, даже если со временем удастся сконструировать нечто работоспособное, у них попросту не хватит ресурсов, чтобы наладить производство.

– Не взять ли нам за основу менее амбициозный вариант плана, построив множество беспривязных змеев размером с человека? – спросил Фиро. – Ну, как это поначалу задумал Луан Цзиаджи.

– Машина мастера Цзиаджи представляла собой скорее планер, чем настоящий летательный аппарат, – пояснила Рати Йера. – Знаете, в чем заключается самая серьезная проблема созданного им прототипа, которую не смогли разрешить даже в Императорских лабораториях? Необходимо постоянно затрачивать силу, чтобы обеспечивать поступательное движение и набирать высоту. Мускулы человека едва ли способны поддерживать в воздухе саму эту конструкцию, не говоря уж о весе брони или оружия.

Фиро понимал, что, с учетом малой подъемной силы этих машин, они пригодны разве что для высадки абордажных партий на вражеских гаринафинов. Подобная тактика была использована десять лет назад кораблями-призраками Гин Мадзоти для самоубийственных атак против крылатых зверей. Но то был крайний случай, жест отчаяния. Молодой император считал неприемлемым так бездумно разбрасываться жизнями немногочисленного отряда бойцов в ходе освободительной войны. Он побуждал Рати продолжать работать над проблемой. Интуиция подсказывала ему, что аппараты тяжелее воздуха способны сыграть важную роль в предстоящей борьбе.

Однажды Рати Йера прикатила в своей коляске на полигон для гаринафинов и стала свидетельницей того, как любопытный юный самец исследовал рощицу, в которой угнездилась целая стая скворцов. Птицы, каждая из которых по отдельности выглядела слабой и крошечной по сравнению с огромным зверем, так и роились вокруг него, норовя клюнуть в глаза и в уши, пока гаринафин не обратился в бегство: бедняга удрал из рощи, испуганно мыча и фыркая.

Изобретательница вернулась в мастерскую, заперлась там и появилась лишь несколько недель спустя, разработав модель устройства, которое она назвала «орнитоптером».

Похожие на птах, вдохновивших Рати на их создание, орнитоптеры состояли из легкого бамбукового каркаса и крыльев из бумаги и шелка, представляя собой, по сути, крошечных, сложной формы воздушных змеев. Благодаря малому размеру и весу, особенно в части крыльев, заведенные пружины или скрученные сухожилия обеспечивали достаточное усилие, чтобы полет продолжался с полчаса, а то и дольше. Что же касается вооружения, то Рати задумала сделать птичек весьма кусачими: они получили пружинный стальной клюв, шелкокрапинное жало, питающееся от миниатюрной банки Огэ, а также рогатку или духовую трубку. Некоторые оснащались даже взрывающимся болтом на тяге от пороха для фейерверков.

– Но как управлять этими малюсенькими беспривязными змеями? – спросил озадаченный Фиро, когда Рати Йера представила ему свое изобретение. – Не собираешься ли ты создать заодно армию миниатюрных пилотов?

– Ренга, похоже, боги не просто так свели нас вместе, – хмыкнув, ответила Рати. – Вы удивитесь, но эту проблему я разрешила еще до нашей первой встречи.

Пожилая женщина имела в виду тележку-лабиринтоходку, которую придумала в свое время для расхитителей гробниц. Прежде Рати Йера старалась всячески скрывать сие обстоятельство, считая его позорным пятном на своей биографии, но сейчас, работая под непосредственным руководством самого императора, дабы принести пользу обществу, она перестала стесняться и подробно поведала Фиро о принципах действия обучаемых устройств.

Имевшийся внутри каждого орнитоптера источник силы – скрученное сухожилие, или взведенная пружина, – воздействовал на две соединенные с крыльями независимые оси. Количество энергии, прилагаемой к каждой из осей, регулировалось через отдельный анкерный механизм, перемещавшийся взад-вперед на балансире с заведенной пружиной. Он передвигался и фиксировался на несколько зубьев шестерни привода при перемещении маятника. Каждое качание одного из колес балансира отвечало за один взмах крыла, сопровождавшегося звуком, похожим на удар сердца.

Правда, в отличие от балансира, используемого в часах, описываемая маятником дуга не была одинаковой, но менялась при каждом качании. При короткой дуге приводной механизм передавал небольшое усилие, тогда как при длинной оно увеличилось. Величина описываемой маятником дуги определялась прикрепленным к балансиру щупом, который входил в одно из отверстий, последовательно просверленных по спирали в боковой стенке вращающегося пробкового цилиндра. Если отверстие было мелким, щуп не давал маятнику описать больший оборот, дуга получалась короче, а взмах крыла – слабее. И напротив, при более глубоком отверстии маятник описывал более широкую дугу, перемещая шестерню на большее количество зубьев, и взмах оказывался более сильным. С каждым взмахом крыльев цилиндр также немного перемещался, подставляя новое отверстие в спиральной последовательности, куда войдет щуп при очередном раскачивании.

Помимо двух вращающихся пробковых цилиндров, контролирующих движение крыльев, имелся еще и третий – с просверленными отверстиями, отвечавший за положение шарнирного маховика в центре каждого орнитоптера. Шарнирный маховик, называемый для краткости гироскопом, был хорошо известен в Дара и применялся для