Жмурки 2 - Татьяна Зимина

его мысленном «голосе» смущение — чего никогда, ни при каких обстоятельствах не слышал раньше. — Рана, полученная на дуэли, донимала особенно сильно, и я решил окончательно покончить счёты с жизнью.

Револьверов тогда ещё не было, но у меня был неплохой лепаж.

И вот я сижу, нажимаю на спусковой крючок…

А я представил себе картину: шеф, при полном параде, то есть, в шелковой рубашке, халате и галстуке, сидит за столом, приставив дуло к виску. Нажимает спусковой крючок — осечка. Жмёт ещё раз — то же самое. И так — раз за разом…

Ему сейчас очень больно, — подумал я. — Обычные люди, когда пребывают в таком состоянии, или замыкаются в себе, или срывают боль на других.

Алекс — не такой. Он никогда не причинит вреда ближнему своему, если в том нет острой необходимости. И поэтому бьёт себя. Чтобы заглушить ту, почти физическую боль, которую причиняет ему смерть наставника.

А я получаю лишь отголоски. Обратку — как называют это явление маги. Последствия гигантской приливной волны, что затопляет его душу.

Простите, шеф. Я дурак.

Отчасти за это я тебя и люблю, мон шер ами.

— Так может, хоть кто-нибудь объяснит, кто такие эти таинственные ОНИ? — сказал я вслух.

Сказал быстро, громко, чтобы заглушить послевкусие, оставшееся от признания Алекса.

Я о нём ещё подумаю. Позже. Когда останусь наедине с собой. Но сейчас надо думать о деле. Иначе я расклеюсь, а это не пойдёт на пользу никому из нас.

А вот это правильное решение, поручик. К бою!

— ОНИ — вовсе не загадочны, Сашхен, — сказал Алекс вслух.

— Просто они такие древние, что имена их стёрлись из памяти людской, — добавил отец Прохор.

— Да и сами они так давно не выходили на свет, что об их существовании успели забыть, — скупо улыбнулся Гоплит.

— Но вы-то, дяденька, очень хорошо их знаете, — как всегда, неожиданно, заявила Маша. — Потому что… Ну, потому что вы тоже — древний.

Последнее слово она произнесла так, будто оно кусалось.

— Устами младенца, — старый ящер склонил голову перед девочкой. — И раз так, то я, пожалуй, и начну…

Глава 5

— Стойте, дядя Гоплит, — Маша повернулась к древнему ящеру. — Мы ведь ловим Шамана, да? Так почему мы должны слушать про каких-то чужих дядь, которых вообще никто не знает?

Я думал, старик вновь заведёт шарманку про уста младенца, будь они не ладны, но рептилоид лишь коротко склонил голову и терпеливо вздохнул.

— Чтобы знать, куда мы идём, надо выяснить, где начинается путь, — заявил Алекс.

Я еле удержался, чтобы не закатить глаза. Ну когда он уже оставит этот пустопорожний трёп в покое?

— Дядя Саша хочет сказать, что неплохо бы для начала разобраться, как всё начиналось, — пояснил отец Прохор, вновь откладывая Нинтендо.

Маша закатила глаза вместо меня — за что я был ей безмерно благодарен.

— Известно, как, — фыркнуло многомудрое чадо. — Собралась куча злых дядь и договорились они захватить власть над миром, а потом что-то пошло не так, все поругались и принялись захватывать мир поодиночке.

Немая сцена по силе не уступала «Ревизору».

Маша торжествующе болтала ножками.

— А ведь всё так и было, — Гоплит озадаченно почесал в затылке. — Но откуда ты…

— Кино надо смотреть, — Маша ещё раз фыркнула, с видом очевидного превосходства. — Волан де Морт, знаете?

Гоплит беспомощно поглядел на Алекса. Тот неуверенно пожал одним плечом и поёжился. Чадо снисходительно улыбнулось.

— Повезло вам, что у вас есть я. Сейчас я вам всё расскажу…

— Только не сейчас, а немного позже, — пришлось вмешаться. Иначе слушать бы нам сагу о Великом и Ужасном Гарри… — И вообще: у нас же есть телевизор, — я кивнул на вполне приличной диагонали прямоугольник. — Вот договорим, и посмотрим. Так даже лучше, правда?

Старички выдохнули с явным облегчением. Только отец Прохор ехидно лыбился в свою тощую бородёнку, многозначительно пошевеливая бровями.

— А давайте тогда пить чай! — искусственно оживился Алекс. — За чаем и разговоры всегда приятней…

Чай у нас состоял из пирожков с сёмгой, докторской колбасы, блинов с вареньем, немецких брецелей с крупной морской солью и незаменимой в любом путешествии варёной курицы.

Хранилось вся эта роскошь в небольшом ларе-холодильнике, там же, в кухонном уголке, располагались электрическая плитка и чайник.

Чай Алекс заваривал сам, как он любит: две столовые ложки чёрной заварки на поллитра кипятку, с обязательным кусочком сахару и молоком.

Я коротко вздохнул: у Антигоны получалось вкуснее, но нам ли перебирать харчами?

Устроившись вокруг откидного стола на диванчиках — Рамзес культурно сел на пол в торце — мы приступили к чаепитию.

Маша налегала на блины с вареньем.

Курицу презентовали Рамзесу целиком, как выразился пёс, «на благотворительные цели».

Отец Прохор отщипывал крошечные кусочки брецеля, мы же с Алексом ограничились чаем. Я — без молока: что-то в моём мёртвом организме восставало против молочных продуктов, хотя при жизни, за одно из лучших лакомств, я почитал ленинградское эскимо, на палочке.

Валид отлучиться из-за руля не мог, и я пообещал себе, как только поговорим, сменить парня.

— Ну, господа… — Алекс обвёл компанию заговорщицким взглядом. — Об ком будем базарить? О Старцах, или о Шамане?

— О Шамане, — решила за всех Маша. — Это гораздо интересней, чем о каких-то замшелых старичках.

— Старцах, — тихо, но настойчиво поправил Гоплит.

— Это как Старец Горы? — невозмутимо спросила Маша. — Ну, Аламут. Хасан-ас-Сабах.

Очередная немая сцена. Причём, написанная не маслом, а высеченная в камне, в вечном нерушимом граните.

— Э… — собравшись с мыслями, конструктивно проблеял Алекс.

— Но… — вторил ему Гоплит.

— Откуда вам, мадемуазель, известно о Старце? — предельно доступно перевёл их блеяние отец Прохор.

— Ну вы даёте, — Маша вновь закатила глаза. Боюсь, с нашей компанией у девочки это войдёт в привычку. — Ассасин Крид. Игрушка такая.

— Игрушка, — на лице шефа отразилось явное облегчение.

— Старею, — скорбно покачал головой Гоплит. — Вот уже и дети болтают о Тайных Знаниях так, будто это