Жмурки 2 - Татьяна Зимина

разводить демагогию, — подал голос отец Прохор. После горячего чаю впалые щеки его чуть порозовели, и чудо-отрок уже не так сильно напоминал мумию. — Алексашка, ты знаешь, где его искать?

— Знаю, — шеф потянулся, и заведя руку назад, помассировал шею. — Например, сейчас Шаман пребывает в Мурманске.

Маша солидно, как взрослая, кивнула.

— Но… Как он туда попал? — я был поражен. — Это же очень далеко!

— Есть такой почти волшебный способ быстро перемещаться на огромные расстояния, — сказала девочка Маша. — Самолёт называется.

Взгляд её выражал полное разочарование в моих умственных способностях.

— Всё это прекрасно, — осторожно заметил Гоплит. — Но позвольте спросить: почему МЫ тогда едем в другую сторону?

Глава 6

И вот теперь в салоне Ауруса повисла настоящая тишина…

Колонну автобусов мы покинули — к моему огромному облегчению.

Те отстали от нас больше часа назад, свернув на просёлочный тракт где-то в районе Тосно.

Странно.

До вопроса Гоплита мне вообще не приходило в голову: а куда мы, собственно, едем?

— Город близко, — вдруг сказал Валид.

Он снизил скорость: вдоль дороги уже не было сплошной стены леса. Стали появляться дачи, пустые по зимнему времени выгоны, фермерские хозяйства.

Один за другим мы проехали несколько постов дорожной полиции, но на нас никто не обратил внимания: или они там спали вповалку, или магическая надпись «ДЕТИ» отпугивала даже тех, кто имел право на законную мзду.

— Любань, — прочитала Маша скромную вывеску. — Дядя Саша, это что за город такой?

Любопытно: чем ближе подъезжали мы к городу, тем меньше было машин.

После вывески с названием не попалось ни одной.

— Да какой город, — откликнулся шеф. — Три избы да церковь.

Он был прав.

Городок и впрямь был негодящий, с одной центральной улицей, с вечным «сельпо» у самого лобного места и с пьяницами на каждом углу.

Как бы в подтверждение моих слов из-за остановки автобуса показался пьяный.

Шел, придерживаясь одной рукой за забор и приволакивая ноги.

Кожа на его лице, даже издалека, казалась серой и обвисшей, словно резиновая.

— Ой, кто это? — Маша уже торчала у лобового стекла, откуда был отличный обзор. — Дядя Валид, это что, зомби?

Человек уже поравнялся с нашим автобусом, и теперь было видно: то, что я принимал за кожу, оказалось серой подсохшей грязью. Словно он долгое время пролежал в речном иле, а теперь вот поднялся и пошел.

Ил отваливался кусками, и когда один такой кусок отвалился от лица, Маша закричала.

В один шаг преодолев расстояние до девочки, я сгрёб её на руки, прошел через весь салон и опустил на диван в самом конце. Пристегнул, для верности подёргав ремень, и придержав за плечи, тихо попросил:

— Сиди здесь. Хорошо?

Маша кивнула.

В лице её не было ни кровинки, синеватые губы крепко сжаты. Но девочка не плакала. Просто смотрела на меня огромными потемневшими глазами и молчала.

Рамзес, задев мою штанину пушистым боком, опустился на пол у Машиных ног и замер, в позе сфинкса.

На его ошейнике, вцепившись коготками, балансировал мыш Терентий.

У неё уже есть своя собственная армия, — подумал я. — Бог знает, что будет, когда этот ребёнок вырастет…

Вокруг автобуса уже творилось чёрт знает что.

Восстание живых мертвецов, зомби-апокалипсис — выбирайте, что кому нравится.

Тот, первый, вида которого испугалась Маша, так и ковылял бездумно по тротуару, спотыкаясь на вспученном корнями асфальте. Со спины было очень хорошо видно, что у него нет затылка.

— В нескольких шагах от дороги увидел я пашущего ниву крестьянина. Время было жаркое. Посмотрел я на часы. — Первого сорок минут.

Алекс говорил, задумчиво и с какой-то тоской глядя в окно, на приближающихся со всех сторон мертвецов.

— Путешествие из Петербурга в Москву, — прокомментировал его речь отец Прохор. — Глава Любань.

По мере продвижения вглубь городка мертвых становилось всё больше.

Они ходили по дороге. Неприкаянно маялись в чахлом скверике. Стояли неподвижно, подобно столбам, тупо пялясь белёсыми бельмами в окна домов.

Иногда даже казалось, что мертвецы стараются действовать осмысленно — изображать нормальных, занятых своими делами людей.

По спине словно стегнули колючей проволокой, нестерпимо зазудел старых шрам, а сжатые в кулаки пальцы онемели.

— Любань, — послышался негромкий и спокойный голос Гоплита. — Население около четырёх тысяч человек, главная достопримечательность — храм святых апостолов Петра и Павла…

Скосив глаза, я увидел, как он читает страничку Википедии в телефоне.

— Стало быть, мы едем в Москву, — сказал я, чтобы не молчать. — Зачем?

Шеф пожал плечами. А потом сердито буркнул:

— Пока что мы вообще никуда не едем. Надо же, развели безобразие.

Ни одного живого в поле видимости не наблюдалось.

Из этого следовал неутешительный, но логичный вывод: живых в городе попросту не осталось.

Или они сидят по погребам, по подвалам, и возносят молитвы о том, чтобы кто-нибудь их нашел.

Я бросил ещё один взгляд на шефа. Тот задумчиво крутил барабан револьвера. А я вспомнил того мертвеца, которому почти начисто снесло крышку черепа…

— Огнемёт бы сюда.

Мысль была здравая. Но противная.

— Слишком опасно, — мотнул головой шеф. — Город старинный, много дерева. Сюда бы хорошо нашу королеву мёртвых.

Я вздохнул. М-да…

Мириам это умела: там, где она шла, раскинув руки, не глядя по сторонам, от мертвецов оставался один лишь пепел — подметай веничком, да расфасовывай по урнам.

Но почему их так много? Кому понадобилось поднимать столько мертвецов?..

— Это же не Шаман? — вырвалось у меня. — Ведь он, как вы говорите, в Мурманске?

— Это — последствия распада Совета, — выдохнул Алекс. — А значит Шаман. Хотя и несколько опосредованно.

Кроме нашего Ауруса и броуновского движения мертвецов в городе нет ничего живого.

Медленно, то и дело останавливаясь, мы продвигались по улице К. Маркса, как было написано на одной из табличек.

Я смотрел на дома — в основном это были старые, траченные временем пятиэтажки. Таких много строили сразу после войны: минимум комфорта, никаких удобств, главное, чтобы крыша над головой.