Жмурки 2 - Татьяна Зимина

Окрик вернул меня с небес на землю, но ненадолго. Внимание вновь захватил амулет.

— Валидик, разведи огонь, пожалуйста, — попросил Гоплит.

Оборотень кивнул и не убирая ружья, принялся собирать какие-то щепки, обломки — я не сразу догадался, что это остатки гробов.

Сложив их в небольшую кучку, он сунул под них скомканную газету — листок передал тот же Гоплит, достав из кармана.

Сначала я обрадовался живому огню. Вокруг было сыро, как у Болотного царя за пазухой, и мысль о костре казалась очень приятной.

В следующий миг вспыхнула догадка, зачем рептилоиду понадобился огонь. Я рванулся к нему что есть сил, распялив рот в немом крике, расширив глаза и задыхаясь от ужаса…

Но было уже поздно.

Гоплит разжал пальцы, гри-гри упал в пламя, моментально вспыхнул, превратился в раскалённый шар и… рассыпался серым пеплом.

Отпустило.

— Я просил вас не подходить, — с вежливым упрёком напомнил Гоплит.

— Он не мог, — Алекс похлопал меня по плечу, но когда я глянул на него, быстро отошел в сторону. — Сашхен ещё на крыше автобуса почуял эту дрянь. Гри-гри для него — как доза для торчка, как течная сука для кобеля…

Я поморщился.

Зачем он так?

А потом случайно увидел своё отражение в луже…

Мать моя женщина! А ведь в автобусе ребёнок.

— Я тоже это почувствовал, — оказывается, за моей спиной стоял чудо-отрок. Натянув капюшон кенгурушки почти до подбородка, в ранних сумерках он напоминал монаха-капуцина с старинной литографии. — Там, в городе. Кто-то бросил перед автобусом такую же штуку. Поэтому они, грешные, и полезли. Мы просто не заметили, как что-то упало — его могли швырнуть из любого окна…

— Любопытно, — Алекс пошевелил носком ботинка пепел быстро остывающего костерка. — Это сделали специально для нас, зная, так сказать, особенность моего напарника. Или же кто-то просто развлекался?

— Учитывая обстоятельства, скорее, первое, — откликнулся Гоплит. — Не хотелось бы каркать, но это — ещё даже не цветочки.

После уничтожения гри-гри мне сделалось гораздо легче.

Но сейчас, потоптавшись немного в стылой грязи, под муторным ледяным дождиком, я вдруг понял, что облегчение это было временным.

И когда я, для лучшего обзора, сделал несколько шагов в сторону и оглядел кладбище…

Я ощущал их, как тоненький свист. Я слышал их, как чёрные столбы света. Я видел их, как плотные скопления чужеродной силы, которую поместили сюда специально для меня.

Я должен их собрать — все, до единого. И тогда, наверное, смогу обрести покой…

— Дыши, Сашхен, — Алекс, взяв меня за плечи, отвернул от кладбища и заставил посмотреть себе в глаза. — Дыши, мерзавец.

Это меня отрезвило.

Я понял, что щелкаю челюстями в каких-то сантиметрах от его горла, ещё миг — и будет уже поздно, я вопьюсь в шею Алекса и тогда меня уже будет не оттащить.

Медленно, словно принадлежит чужому, моя рука поползла за пазуху. Нащупала там серебряную ладанку на освященном гайтане, вытащила её на свет Божий и вставила мне в зубы.

Слёзы хлынули сразу, смывая грязь, очищая душу от настойчивого зова гри-гри.

Закусив ладанку, чувствуя нестерпимое жжение в губах, на языке, в глотке, я втягивал носом ставший вдруг горячим воздух и смотрел, не отрываясь, в глаза Алекса.

— Уходи отсюда, кадет, — он толкнул меня. Сильно. — Пока эта дрянь здесь, мы не сможем тебя защитить. Беги в город, подожди нас где-нибудь там.

— Но… Как же вы…

Губы онемели. Язык едва ворочался, отравленный серебром мозг не хотел функционировать.

— Ваш наставник прав, Сашхен, — рядом с шефом возник Гоплит. — Вы должны нам помочь — тем, что отойдёте на безопасное расстояние и не будете мешать. А мы постараемся как можно быстрее собрать все амулеты и сжечь их, — чуть повернувшись, он обвёл взглядом разрытые могилы — буквально над КАЖДОЙ пламенел чёрный огонь гри-гри.

Молча отвернувшись, я зашагал к воротам кладбища. Ноги увязали в размокшей грязи, по плечам колотил ледяной дождь…

Ботинки будут испорчены безнадёжно, — с грустью подумал я.

И тут же обрадовался: на расстоянии гри-гри действует не так сильно — раз я могу думать о таких пустяках, как испорченные ботинки.

Сзади раздались лёгкие шаги, а потом в мою ладонь, как доверчивый тёплый зверёк, скользнула маленькая детская рука…

Не поверите, но меня захлестнула такая волна нежности, что на глазах опять выступили слёзы.

В следующий миг, правда, руку эту пришлось отпустить.

— Ты с ума сошла! — я кричал.

Настолько непреодолимым, диким, был страх того, что я мог сотворить…

— Сам дурак, — ответствовала Маша, делая шаг ко мне. — Куда это ты собрался?

Её голос сбил с меня ярость, словно та была ветхим колючим мешком.

Она же ничего не знает.

Пока мы разбирались с гри-гри, Маша сидела в Аурусе, под бдительным оком Рамзеса, и для неё мой уход выглядит так: мы с Алексом из-за чего-то поругались, и я решил всех бросить.

Господи.

— Машенька, послушай меня…

— Нет, это ты послушай, — выражением лица, тоном голоса, или тем, как упёрла маленькие кулачки в бока, сейчас она до боли напоминала Антигону. — Я тебя одного не отпущу. Понял? Это не обсуждается.

Эффект был несколько подпорчен, когда шапка опять сползла ей на нос, но Маша так залихватски сбила её на макушку, что я невольно улыбнулся.

— Рядом со мной опасно, — попытался я ещё раз. — Понимаешь, я…

Ну не хотелось мне объяснять девочке, что такое — ЖАЖДА. Просто язык не поворачивался — это как говорить с ребёнком о сексе. Или об извращениях.

— Везде опасно, — подойдя вплотную, Маша крепко взяла меня за руку. — Но рядом с тобой — гораздо меньше. Так что пошли. Проветрим тебя чуток.

Я сглотнул.

Именно так бы сказала Антигона в данной ситуации… Я посмотрел Маше в глаза. Та ответила честным лучистым взглядом, а потом громко шмыгнула носом.

— Холодно здесь, как в холодильнике. Пойдём мороженого найдём, что-ли…

Сзади раздался мощный топот и нас с ног до головы обдало брызгами грязи.

Ну конечно. И как я сам об этом не подумал?..

Рамзес пристроился к Маше с