Катали мы ваше солнце - Евгений Юрьевич Лукин

– Василия так и нет? – прозвучал рядом начальственный суховатый голос.

Услышав его, Егорка непроизвольно подтянулся, как салага при появлении сержанта. Арчеда надменно отворотил нос. Дядя Семён остался равнодушен.

Голос принадлежал их невидимому распорядителю. Вообще-то, распорядители бывают всякие: и видимые, и невидимые. Это уж смотря, из кого он в начальство пролез: из персоналий или из технического состава (иными словами – из той же обслуги). Если из персоналий, то, кроме общего руководства, он обычно кого-нибудь ещё и отражает. В своём, конечно, зеркале…

Этот, как видим (точнее, как не видим), был из технарей.

– Да нет, – оглянувшись на старших товарищей, поспешил ответить Егор. – Нету его…

– Кстати, давно хотел спросить… – несколько скрипучим голосом осведомился Леонид Витальевич, высматривая что-то в бесконечной дали. – Вы по-прежнему не намерены обеспечить меня работой?

Незримый болезненно крякнул.

– Леонид! – сказал он. – Ну что опять за выпады?

– Выпады? – удивился тот. – Когда я устраивался к вам в зеркало, что вы мне обещали?

– Что я вам обещал?

– Вы обещали мне частого гостя… Ну и где он, этот ваш частый гость? Я его отразил, вы меня посмотрели, сказали, что проба удалась… И что дальше? Три месяца простоя… Три месяца!

– Да кто же знал, что так получится! – уже нервничая, проговорил незримый распорядитель.

– Нет, позвольте! Я как дурак срываюсь с места, гоняю по всем зеркалам, ищу этого Арчеду… Рискую, между прочим!

– Побойся Бога, Леонид! – попытался урезонить его распорядитель. – Чем ты рисковал? По-моему, мы с тобой договорились: если что, я тебя кем-то временно подменю…

– Не об том речь! Я что, обязан был этим заниматься? Я вам что, мальчик? Мальчика нашли!..

– А кто был обязан этим заниматься? Я?

– Да, вы! Вы распорядитель! Вы здесь за всё отвечаете!

– Здесь – да! Но не там! В реальности я не хозяин!

– Да вы и здесь не хозяин!

– Послушай, Леонид, что за тон! Чего ты, собственно, от меня хочешь?.. Рекомендацию?

Последнее слово прозвучало несколько угрожающе, и Арчеда вспыхнул:

– Да меня и без рекомендации везде с руками оторвут! Вы что же, думаете, на вашем пыльном стёклышке свет клином сошёлся? Меня вон в бар Союза писателей приглашают! Зеркало – три на четыре, а я ещё, дурак, думаю… И попрошу мне не тыкать! – взвизгнул он вдруг. – Что за амикошонство!..

– Я не намерен продолжать разговор в подобном тоне… – проскрежетал, сдерживаясь из последних сил, распорядитель. – Собрались уходить? Ваше право! Насильно никого удерживать не стану…

Далее голос его возник уже в павильоне.

– Что за бардак?! – сдавленно осведомился он. – Почему занавеска не на месте? Не видишь, что её сквозняком вправо откинуло?.. Продерите глаза – утро на дворе! Вот-вот хозяин вернётся!..

Бедная обслуга!

– Пережимаешь… – по обыкновению ворчливо заметил Леониду Витальевичу дядя Семён. – Смотри, как бы в самом деле без места не остаться… – Хмыкнул, подумал. – Не нравится мне, что и он на биржу зачастил…

– Кто?

– Кто-кто!.. Распорядитель. Не к добру это, Лёня, ох не к добру…

Егорка помалкивал, поглядывая с уважением и робостью на бедового дядю Лёню.

Отражение № 7

Василий Полупалов заявился лишь к полудню. Отражение его прибыло на полчаса раньше, что вполне естественно, поскольку расстояний в глубоком зазеркалье, можно сказать, не существует и перемещение происходит, по сути, мгновенно – не в трамвае трястись.

– Здравствуй, Васенька! Что-то долгонько ты, свет наш…

Отражение Василия Полупалова обвело очумелым взглядом собратьев по ремеслу и, присев к столу, надолго задумалось.

– Чистенький, глаженый… Откуда ж ты такой?

– Ну, не томи, не томи! Где был-то?..

Отражение подняло голову.

– Знаете, ребята… – несколько глуховато произнесло оно. – А этот мой Василий, оказывается, штучка. Я-то думал, обыкновенный алкаш…

– Обыкновенных алкашей не бывает, – мудро заметил дядя Семён. – Только необыкновенные… Ты рассказывай давай!

– Да что рассказывать! – с горечью сказал Василий и жалко скривил рот. – У дамы был. Там и заночевал…

– Неужели на проспекте снял?

– Нет. Старая знакомая.

– А чего тормознутый такой?

Отражение Василия Полупалова нахохлилось – и вдруг ни с того ни с сего грянуло кулаком по хлипкому отражению стола.

– Бездарь!.. – рявкнуло оно, страшно раскрывая глаза. – Гнать таких в три шеи! В статисты! В осколочники!..

– Э! Э! Ты чего завёлся?

– На штампиках! – ядовито изрыгал Василий. Лицо его подёргивала судорога. – На ужимочках выехать решил! Мебель тебе отражать, а не живых людей! – застонал с ненавистью и снова приложился кулаком – на этот раз к собственному лбу.

– Васенька! – отечески ласково обратился к буяну дядя Семён. – Ты подробнее можешь?

Василий с трудом взял себя в руки и нахохлился вновь.

– Ну, в общем… – начал он ещё глуше. – Прибыл, куда было велено, смотрю – ничего понять не могу. Мало того что не ментовка: ни одного бродяжки в труппе – сплошь приличные люди… Ага, думаю, накладка… Хрен там – накладка! Слышу: «Василий Полупалов, ваш выход!» Подлетает партнёрша… – С каждым словом отражение делалось мрачнее и мрачнее – того и гляди опять кулаком шандарахнет. – Бабе – лет под сорок… Холёная, вся в коже, воротник норковый… Причём не из этих, не из торгашей – культура чувствуется… Иду я с ней, дурак дураком, к павильону, а сам думаю: если у Васьки моего такие знакомые, то это что же получается? Получается, никакой он не алкаш! Совсем недавно с нарезки слетел…

– А я тебе о чём с самого начала твердил? – не устоял перед соблазном назидания дядя Семён. – С двойным дном твой Василий! У меня глаз намётанный, я не ошибусь… Вот если бы ты сразу прежней его жизнью поинтересовался…

– А как бы я это сделал? Он же мне свободной минуты не давал! Если выйдет на улицу, то до киоска – и обратно…

– Ну а ночь-то на что?

– Так он и ночью всё время вскакивал, свет включал…

– Да ладно тебе, дядь Семён! – вмешался Егор. – Дальше гони, Вась!

Василий болезненно зажмурился, помотал головой.

– Стыдуха! – сдавленно признался он. – Позорище! Ну не было ещё со мной такого… Чёрт бы драл эту старую знакомую! Как подменили Васятку моего! Я по эту сторону зеркала бомжа леплю, а он по ту сторону – интеллигента!.. Представляешь, Лёня: в ритм попасть не могу!..

Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семёна, спохватился – и спрятал пачку.

– Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов… – с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.

Судорожно вздохнув, Василий возвёл покаянные глаза к дяде Семёну:

– Короче, прав ты был, Сеня. Прав во всём. Тут не просто отражать –