Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

офицер Лок слышал уже тысячу раз в самых разных вариациях. И отреагировал так, как делал обычно: гробовым молчанием. Детектив Уайт, довольный тем, что беседу можно прервать, отпер входную дверь с деревянной табличкой «Альберта Пэйдж, здесь живут с вдохновением» принесенным из криминалистической лаборатории ключом и переступил порог.

В прихожей пахло химическими препаратами, сладковатыми духам и вещами, которые слишком долго лежали на верхних полках шкафа. Гостиная была обставлена немного старомодно, на вкус Лоуренса, но в доме покойной знаменитости ощущался уют. Декоративные подушки на диване, шелковые скатерти с вышивкой и кружевами, на каминной полке – вазы из разноцветного стекла, фарфоровый сервиз и свечи в высоких хрустальных подсвечниках. На кухне возле холодильника обнаружились плошки с водой и кошачьим кормом, но животных нигде не было.

– Что ищешь, мужик? – спросил Лоуренс, наблюдая за тем, как Рэй с помощью миниатюрного фонарика изучает пространство за картинными рамами. – Потайные сейфы или ходы в другие комнаты?

– Ага, в подземелья, – ответил офицер Лок, не отвлекаясь от своего занятия. – С пыточными камерами, жуткими темницами и забальзамированными рыжеволосыми девами.

Лоуренс прошел в кабинет Альберты Пэйдж, мельком оглядел сумрачную комнату с низким потолком и слишком темными стенами и остановился возле письменного стола. Большого, сделанного в грубоватом стиле, который совершенно не вязался с создавшимся у него образом писательницы.

– Ореховое дерево, – сказал он, проводя пальцем по столешнице. – Редкая вещица. Тебе бы такой понравился, Лиэна. Ты всегда любила редкие вещи. Особенно если они стоили так же хорошо, как этот хренов стол. Что, молчишь, стерва? Правильно делаешь. Все бы отдал за то, чтобы ты окончательно заткнулась. Но ведь я от тебя так просто не отделаюсь, верно?

– Что ты лепечешь? – отозвался Рэй.

– Сам с собой разговариваю.

– Постоянно забываю, что ты психопат.

– То-то мы с тобой так хорошо спелись.

Появившийся в дверях кабинета офицер Лок подошел к другу, но заинтересовался не столом, а печатной машинкой. Точнее, содержанием аккуратной стопки листов, которые лежали в тонкой бумажной папке. Лоуренс поморщился и потер висок. Если он не отправлялся в постель сразу же после принятия розовых таблеток, голова начинала раздуваться как готовый лопнуть воздушный шарик. Но пока Лиэна не отвечала, это не имело ровным счетом никакого значения.

Может, он сам провоцирует ее? И ему не следует с ней разговаривать? Только отвечать – и лишь в те моменты, когда она подает голос первой? Эта мысль посещала детектива Уайта с завидной регулярностью. Наставник учит следопытов общаться с даром. Задавать ему вопросы, вызывать на разговор для того, чтобы познакомиться поближе. Эльфы продолжают делать это и во взрослой жизни. Привычка – вторая натура, и отучиться от нее не так-то просто. Они задают дару вопросы – самые разные, пусть бы и личные – неосознанно. Вредная привычка. Хуже, чем пристрастие к алкоголю и никотину, вместе взятые.

На самом ли деле тебе так нужны эти ответы, Лоуренс Уайт? Конечно, нет. Но в глубине души – так глубоко, что стыдно признаться даже самому себе – следопыты боятся, что дар их оставит. Глупый, иррациональный страх, ведь в то же время каждый следопыт ненавидит свой дар и делает все возможное для того, чтобы от него избавиться. Они и вправду ненормальные. Все до единого. И нет ничего удивительного в том, что в древности следопыты редко связывали себя семейными узами и еще реже умудрялись продолжать род. Какие дети могут появиться у подобных существ? Дар редко передавался по наследству – мудрая природа старается обезопасить себя мыслимыми и немыслимыми способами – но на психически здоровых отпрысков никто не надеялся.

– Смотрю, ты здорово продвинулся в чтении «Рождения Юноны».

– Если бы Вики не уехала к отцу, я бы занимался более приятными вещами.

– Охотно верю. Страдаешь без кофе в постель и апельсинового сока, должно быть?

– Не дави на больную мозоль, Уайт.

– И по хладному телу, которое находишь рядом, если внезапно просыпаешься посреди ночи и идешь попить водички.

– Речи умудренного опытом знатока, – уважительно закивал Рэй. – Глядя на тебя, и не подумаешь, что ты предпочитаешь обращенных.

– О нет. Это ты у нас специалист по вампиршам. Кстати, удивлен, что ты не направил освободившуюся энергию в более конструктивное русло и не начал окучивать другую…

– Иди нахер.

– Преданно отправлюсь следом за тобой, мужик. Что успела написать наша литературная звезда? Приступила к работе над очередным шедевром?

Друг просматривал листы с сочиненным Альбертой Пэйдж текстом, едва заметно шевеля губами. Вид у него был такой сосредоточенный, будто он решал одну из задач тысячелетия.

– Похоже, это глава «Рождения Юноны», не вошедшая в рукопись, – вынес вердикт Рэй. – Анне следовало бы забрать текст. Это вещественное доказательство. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю, Уайт? Большая часть криминалистов работает, спустя рукава. Сегодня ты не заметил важную улику, а завтра пропустишь то, что лежит у тебя перед носом.

– Совсем скоро ты получишь долгожданный пост заместителя шефа и наведешь порядок.

– Уж будь уверен, наведу обязательно.

– Надеюсь, что в наведении порядка в отделе криминалистической экспертизы ты преуспеешь больше, чем в наведении порядка на собственной кухне. Ты умудряешься превратить ее в помойку даже при учете того, что готовишь в лучшем случае раз в неделю. Не делай такое лицо и не посылай меня нахер, мужик. Лучше дай взглянуть на текст.

Одарив коллегу полным презрения взглядом, офицер Лок вернул страницы с отпечатанным на них текстом на стол. Лоуренс опустился в круглое кресло, обитое нежно-кремовой кожей, и бегло просмотрел работу мисс Пэйдж.

– Хм. Выглядит как альтернативная версия готовой истории. Точнее, часть таковой. Я слышал, что иногда писатели развлекаются подобными черновиками. Кое-кто даже публикует их. Если автор получил известность, с руками оторвут.

Открыв стеклянную дверь стоявшего в двух шагах от стола шкафа, Рэй несколько секунд изучал корешки книг, а потом достал с полки нужную. Мужчина во фраке и женщина в свадебном платье, юбка которого напоминала гору взбитых сливок, стояли на песке и наблюдали за опускающимся за горизонт солнцем. Судя по кокосовым пальмам, на обложке был изображен тропический остров. «И в горе, и в радости», прочитал Лоуренс название романа. Если память его не подводила, эта книга вышла из-под пера Альберты Пэйдж незадолго до того, как писательница погрузилась в пучину творческого кризиса. Романтичная история любви богатого юноши и девушки, воспитанной в